Комендант крепости господин фон Фок, желая отличиться перед императрицей, готовит к ее приезду описание славных деяний за двадцать пять лет царствования. Он изучил многие документы и сообщил нам впечатляющие итоги. Построено не меньше 150 городов, население возросло с 20 миллионов до 35, армия увеличилась вдвое, флот в три раза, число фабрик и мануфактур в четыре, одержано не меньше 80 военных побед. Доход государства возрос в четыре раза.
Комендант называл эти цифры с довольным видом, а в заключение он сказал:
— Сие время есть время возрожденья Российской империи!
— Вы хорошо подсчитали, — возразил ему Петр Иванович. — Нет слов, государство мужает. Но вы смотрели лишь на хорошее, стараясь не замечать плохое. Возьмите хотя бы доход. Я не знаток, но видный человек в Петербурге мне говорил, что треть его составляет питейный доход, который за время оного царствования возрос в шесть раз. Я два года не был в России, а кабаков тут прибавилось вдвое.
Петр Иванович оживился и прошелся по комнате.
— Военных успехов много, не спорю, а вы знаете, сколько эти победы стоят казне? Сколько крестьян набиралось в рекруты? Вы ничего не сказали и о бунтах, о возмущении Пугачева, о чуме, унесшей почти миллион жизней.
— У всякой медали есть оборотная сторона, — согласился фон Фок, — главное, чтобы она не затмевала лицевую. Говорят, на будущий год отчеканят медаль с профилем матушки-государыни, а что будет на обороте, не так-то уж важно.
Когда мы выехали из Перекопа, я все время вспоминал слова коменданта об оборотной стороне медали, ибо сторона эта явственно предстала перед нашими глазами. Это были следы разрушения, нанесенные недавней войной. Попадались целые деревни, оставленные местными жителями, вместо домов стояли развалины. Печальный вид! Кое-где, правда, уже виднелись следы новых работ, но их еще недостаточно. Говорят, к приезду государыни развалины будут убраны, а на их месте поставят красивые дома. Пока же наш проезд до самого Енибазара был очень уныл.
Карасубазар
Примерно в 30 верстах от Перекопа пейзаж начинает оживляться. Встречается больше зеленых мест и поселений. Правда, значительная их часть опустела. Но там, где остались жители, можно рассчитывать на ночлег и радушный прием, особенно если есть рекомендации от местных старшин, а таковыми мы запасались в крупных селениях.
Труднее стало с лошадьми. Ни в Бабасане, ни в Кутлуяке, ни в Баше почтовых станций нет, и мы сменили лошадей только в Бутчале, когда переправились через Салгир.
Река эта невелика, сажен 5 в ширину, и очень мелка. Вода в ней мутная, с песком, а в жаркое лето речка пересыхает. Сразу после переправы начинаются холмы, и вскоре мы въехали в обширную долину, окаймленную грядами известковых утесов. Тут попадаются диковинные скалы и гроты, в одном из них, как говорят, можно спрятать стадо в тысячу овец.
30 апреля мы въехали в город Карасубазар, где расположен дворец правителя Таврической области генерала Каховского.
Карасубазар окружают горы средней высоты. Из них водопадом низвергается Карасу, или Черная река, и орошает сады и земли города. Сам город не очень велик, здесь живут до 5 000 татар, греков, армян и русских. Последних еще мало, но прибывает все больше, ибо окрестные земли раздаются под усадьбы знатным вельможам.
У генерала Каховского, который предоставил нам помещение, мы встретили известную путешественницу леди Кенти, совершавшую поездку через Крым в Константинополь. Это любезная молодая дама, чем-то напомнившая мне госпожу Черногорскую. Те же строгие английские одежды, те же светлые локоны из-под шляпы, но холодные голубые глаза.
Граф Петр Иванович Осоргин был представлен леди еще в Петербурге, поэтому они тотчас разговорились.
— Я слышал, вы намерены издать записки о своем путешествии? — спросил граф.
— Кто только не пишет о Крыме! — уклончиво ответила леди Кенти. — В Петербурге мне подарили книжку Клемана, он тоже путешествовал по Тавриде.
— Какое впечатление производит на вас этот край? — спросил граф.
— Оценку я могу дать спустя некое время, — ответила леди. — Сразу очень трудно собраться с мыслями. А вы тоже путешествуете, граф?