Это письмо встревожило и напугало меня, но отец Евгений заверил, что не собирается лишать меня своей опеки, как бы ни обстояло дело. Мне же пришлось рассказать ему то, что я выведала в Кукушкином доме, после чего он впал в еще большую задумчивость.
Наконец мы покинули Лейпциг и в сентябре 1782 года оказались в Вене. Тут, к своему удовольствию, я встретилась с леди Кенти, которая, как и обещала, путешествовала по Европе. Леди Кенти обладала большими связями и настаивала, чтобы я появлялась в домах у знакомых сановников. Мне это порядочно наскучило, и скоро я отказалась сопровождать леди Кенти в ее бесконечных визитах, тем более что отец Булгарис списался со своим старым знакомым митрополитом Арсением и назначил день отъезда в провинцию, которая называлась Венецианской Албанией.
Прощаясь, леди Кенти погрозила мне пальцем.
«Милая Нэтти, я все о вас знаю. Сколько бы ни скрывали свое прошлое, оно рано или поздно станет явным, и напрасно вы таитесь от лучших друзей. Поверьте, придут времена, когда вам понадобится их помощь».
Мы сердечно простились, и леди Кенти взяла с меня обещание известить ее о времени отъезда в Россию, ибо она давно мечтала посетить эту страну.
«Я поеду с вами и, надеюсь, Россия будет ко мне гостеприимна», — сказала она.
Надежда ее сбылась, но намного позже, чем ожидалось. Все задержалось по воле событий, которые произошли в черногорском городе Которе.
Митрополит Арсений принял нас очень сердечно. С отцом Евгением они тотчас углубились в изученье трактатов, а я часто отправлялась гулять в чудесные места, которые окружали этот небольшой уютный город.
Сопровождал меня митрополичий служка, скромный и молчаливый черногорец. Однажды больше знаками, чем речью, он сообщил, что со мной хотят говорить по важному делу и дело это касается тайны моего рождения. При этом служка поставил условие, чтобы отец Евгений о встрече не знал. Подумав, я согласилась. Служка привел меня в каменный дом на окраине города и попросил подождать. Скоро в комнату вошел пожилой, но крепкий еще человек. Он поклонился мне, приложив руку к груди.
«Я Марко Танович, госпожа, — произнес он. — Я черногорский канцлер и самый близкий друг правителя Черногории Стефана Малого, который иначе называть себя не велел, однако все мы знаем истинное его имя».
Я слушала человека внимательно.
«Стефан Малый, человек великий, почил, но великие люди бессмертны, и проходит их жизнь во многих обличьях. То же можно сказать и о тебе, госпожа, носящая одно из своих имен, но таящая истинное».
Я попросила его говорить яснее и прямо спросила, чего он желает от меня.
«Я выполняю волю своего повелителя, — проговорил Марко Танович, — и передаю тебе его завещание».
Он дал мне запечатанный конверт. Я раскрыла его и прочла:
«Любезная дочь, не спрашивай, как мои люди разыскали тебя, и не скрывай перед ними свое истинное лицо. Я, Стефан Малый, правитель Черногории, ухожу на покой до предначертанных сроков и вручаю тебе свое состоянье, которое ты употребишь, без сомнения, с пользой и во благо подданных наших, кои обитают в известных тебе государствах.
Всю жизнь мы старались принести людям пользу, и тебе желаем, будучи осведомлены о твоем благостном нраве. Оберегаем тебя от сомнений в том, что ты кровно связана с нами, и в том, что продолжишь наши усилья.
Прими наш дар без колебаний, распорядись им полезно и ожидай встречи с нами как единственно близкой и кровной частью твоей.
Прочитав письмо, я сказала:
«Не вполне понимаю, о чем идет речь и за кого меня принимают».
Марко Танович улыбнулся печально.
«Госпожа, больше всех известно твое происхожденье тому, кто составил завещанье. Спасшись чудесным образом, он спас и тебя, когда тебя хотели умертвить в малолетстве. Вот что он велел передать». — Марко Танович протянул мне маленький бархатный кошелек. В нем лежал простой медный крестик.
«Что это?» — спросила я.
«Это крестик, который ты зажала в своей ручонке, когда он спасал тебя», — ответил Марко Танович.
Да, да! Я знала об этом крестике! Марья Почивалова рассказала о нем в Кукушкином доме. Я так цеплялась, когда меня отнимали, что крестик Маши остался в руке. Крестик твоей матери, Митя. Вот он, возьми его и храни, а я продолжаю рассказ.
Да что продолжать! Все уж почти рассказано. Незримые сети стянулись вокруг меня. Я отважилась принять дар моего спасителя, хоть случилось это не сразу. С того дня Марко Танович ловил любую минуту, чтобы говорить со мной. Я узнала всю историю Стефана Малого и даже ту ее часть, о которой не ведал никто, кроме Тановича. Марко Танович не тщился прямо уверить меня, что под именем Стефана Малого скрывался государь Петр Федорович, а я его незаконная дочь. Он только рассказывал. В глазах этого человека стоял неистовый свет веры, он твердил, что Стефан жив, что он в России и ожидает встречи со мной. Что я должна принять состояние, и употребляя его во благо ближних, ехать в Россию, где меня непременно найдут.