— Да. За исключением того, что это был 29 год нашей эры. Раннехристианские отцы неверно рассчитали год его рождения.
— Вы действительно там были?
— Да.
И вот теперь Пеллар просыпался. Он бросил на нее предостерегающий взгляд, который явно сказал: — Он лжет! Отвали!
Интересно. На лице Ларви было написано прямо противоположное: — Давай, Джерард! Продолжай! Ты уже вляпалась по уши. Ты все испортила!
— «Может быть, Кутберт и прав», — подумала она. — «Может быть, мне стоит бросить, пока я двигаюсь вперед»? Но тут она уловила бессловесную усмешку Ларви. Бессловесную? Нет, она была полна слов — ты слабая, робкая, некомпетентная женщина.
— «Хорошо, Ральф, это сработало»!
Однако, вернемся к художнику. — Мессер Леонардо, далеко ли Иерусалим от Милана?
Он одарил ее поздравительной улыбкой. — Около 650 лиг, по прямой линии.
Ларви скрестил руки на груди и, прищурившись, наблюдал за происходящим.
Она спросила со спокойным фатализмом: — Как вы доставили свою машину в Иерусалим?
— Силой воли, Монна.
Силой воли? С таким ответом ее свидетель отказался от своих с трудом заработанных притязаний на доверие?
— «Теперь я не могу бросить это», — подумала она. — Силой воли, Мессер?
— В этом нет ничего особенного, миледи. Немного попрактиковавшись, любой левша с хорошим интеллектом может это сделать.
— Уточните, пожалуйста.
— Да. Мои исследования человеческого мозга показывают, что каждое из двух полушарий имеет свой собственный набор специальных функций. Правое полушарие управляет левой стороной тела. Оно также управляет нашим чувством стиля, геометрии, визуального расположения, пространственного положения. Я уверен, что все это хорошо известно вашим врачам и ученым, которые работают с разумом. Разве это не так?
— За последнее время было сделано немало, — согласилась Элизабет. — Продолжайте.
— Ну, во-первых, я установил машину.
— Где же?
— В моей студии во дворце Сфорца в Милане.
— Что дальше?
— Я соединил провода, крепко сжал черный кристалл и сосредоточился на перемещении во времени и пространстве. Я уже решил, что путешествие в Иерусалим в 29 год нашей эры должно быть совершено с шагом два года и три месяца на лигу. Вам нужен маршрут?
— Если вам не трудно.
— Ну, мимо Флоренции, вниз по гребню Апеннин, мимо Равенны, через Адриатику, через пролив Отранто. Затем над Македонией и землей Османов. Далее — Критское море. Был примерно 765 год, и я был уже на полпути туда. Афины… теперь часть Византийской империи, были следующими. Затем Восточное Средиземноморье, или Внутренние Моря, как называли их римляне. К тому времени, когда я миновал Родос, я был уже в эпохе Цезарей. Внезапно наступил первый век, и я оказался над Иерусалимом. Я нахожу Гефсиманский сад. Я оставляю тетраэдр там. Это было время Еврейской Пасхи, и все было в полном беспорядке. Повара и слуги не обращают на меня внимания. Я беру фартук. Я поднимаюсь по лестнице. Он помолчал, словно вспоминая то, что увидел потом, потом глубоко вздохнул. — Все было кончено в течение часа.
— Итак, вы нашли то, что вам было нужно? — спросила Элизабет. — Иисуса? И Иуду?
— Да, я нашел их, но не понял, что же я нашел. Иуда? Я смотрел на это лицо и искал в нем зло. Я не знаю. Это было лицо ужаса, отчаяния.
— А Иисус? — осторожно спросила Элизабет.
Художник поднял глаза к потолку. — Нелегко говорить об этом. После того как Иуда вышел из-за стола, я увидел лицо Иисуса, которое мне было нужно для Сионской горницы — возвышенная печаль. Это было то лицо, которое я пытался нарисовать. Я потерпел неудачу. Это лицо не поддавалось рисованию.
— Мессер, когда вы вернулись из Иерусалима в Милан, что вы сделали с машиной?
— Я ее уничтожил. Мое вторжение было ужасным. Больше никогда.
— Благодарю Вас, Маэстро. Это завершает мою прямую линию. Перекрестный допрос, мистер Ларви?
— Да, спасибо, мисс Джерард.
Он повернулся к художнику.
* * *
11. Ларви на перекрестном допросе
— Всего пара коротких вопросов, Мессер. Он сложил руки на груди, ожидая перевода. — На самом ли деле вы свидетельствуете, что вы путешествовали около 1500 лет во времени и около 650 лиг по суше и морю, и все это в хрупком металлическом каркасе?
Художник задумался над этим. — Довольно невероятно, не правда ли? И все же, конечно, это более вероятно, чем ваше утверждение, что вы путешествовали из времени, которого не существует.
— Я... ну, тогда эта Тайная Вечеря. Они вас видели?
— Они не обратили на меня никакого внимания. На мне был фартук. Я принес тарелку с хлебом.
— И ломтик лимона?
— Лимон?
— В копии картины, которую я видел, на столе лежит ломтик лимона. Вы понимаете, что лимоны не были знакомы в Средиземноморье до двенадцатого или тринадцатого века?
— Нет. Я этого не знал.
— И вы всех посадили по одну сторону стола. На самом деле все было по-другому, не так ли? Они все расположились вокруг стола?
— В Верхней Комнате они расположились по обе стороны стола. Но на картине я поместил их всех на дальней стороне, чтобы монахи могли видеть лица.
— И в этой, якобы Верхней Комнате они действительно сидели на длинной скамье?
— Нет. Они сидели на соломенных циновках, на полу.
— Ваша картина солгала?
— Нет. На картине их было легче разглядеть, когда они сидят на скамейках.
— Неужели Иуда действительно положил на стол свой мешок с серебром?
— Нет. Это было символично.
— Значит, было много различий в том, что вы видели или думали, что видели, и в том, что вы нарисовали?
— Да.
Ларви усмехнулся. — Вы настоящий бастард, не так ли?
— Возражаю, — возмутилась Элизабет. — Адвокат оскорбляет свидетеля.
Леонардо пожал плечами. — О, я не обижаюсь, Монна. Правда, я родился вне брака, но я чту обоих своих родителей. Я особенно горжусь своей матерью, Катериной. Она была служанкой в гостинице, где однажды остановился мой отец. Это переросло в страстную любовь, но мой дед, да Винчи запретил жениться. Таким образом, в 1452 году я родился незаконнорожденным.
— Мессер, — сказал Ларви, — вы должны признать свою нелегитимность, и вы должны признать ложь в ваших картинах. Я говорю вам, что вы не просто бастард, вы — обманчивый бастард.
— Возражаю, — заявила Элизабет. — Адвокат снова оскорбляет свидетеля. Если вы будете продолжать в том же духе, мистер Ларви, мы прекратим это снятие показаний на основании ненадлежащего поведения партией Россо.
— Я могу доказать обман, мисс Джерард.
— Тогда сделайте это.
— Я так и сделаю. Мессер, вы заполнили несколько тетрадей набросками и письменными комментариями?
— Да.
— Но ваш почерк не так-то легко читать?
— Я могу это прочесть.
— Но обычному обывателю нужно зеркало? Потому что вы пишете обманчиво… справа налево?
— Я пишу справа налево, потому, что я левша. Это самый простой способ для меня.
— Пусть это пройдет, — раздраженно сказал Ларви. — Вы рисуете с натуры, Мессер?
— Предпочтительно.
— Но вы любите рисовать демонов и драконов?
— Иногда.
— Вы когда-нибудь видели демона или дракона?
— Нет.
— Это просто образы в вашей голове — иллюзии?
— Да.
— Как ваши иллюзии о постройке пространственно-временной машины и посещении Иерусалима?
— Возражаю.
— Снимайте вопрос, и на этом мои вопросы закончены.
— У меня нет выбора, — сказала Элизабет. — Похоже, мы закончили, Мессер.
Флорентинец встал. — Значит, теперь вы вернетесь назад со своими друзьями?
— Да, завтра.
— У меня уходят недели... чтобы нарисовать женское лицо.
— Я знаю.
Он вздохнул. — Ну, так и должно быть. Вы говорите, что мы здесь закончили? Я могу уйти?
— Позвольте мне проверить. Она посмотрела на Ларви. — Я думаю, что распечатка закончена. Вы хотите, чтобы он прочитал и подписал?
— Нет. Я хочу, чтобы он убрался отсюда.
— Мессер, — сказала она, — Вы имеете право прочитать и подписать протокол. Вы хотите это сделать?