Я.Д. Зеккель одним из первых выступил против реконструирования аридного климата второй половины перми на территории Восточной Европы: “Мне представляется, что в татарский и ветлужский век у нас на Севере господствовал не пустынный, а влажный и жаркий климат” (Зеккель, 1937, с. 60). К такому выводу необходимо приводит анализ состава экоморф тетрапод конца перми региона - наличие не только разнообразия гидрофилов, но и амфибиот-лиссамфибий, что никак не соответствует представлению о жарких пустынных берегах “многочисленных водоемов”; нет даже резко выраженных мезофилов, не говоря о ксерофильных группах. То есть, мы сталкиваемся практически с двумя, казалось бы, альтернативными реконструкциями. Но далеко не исключено, что в действительности мы имеем дело с двумя хорошо изученными сторонами одного явления, и кажущаяся противоречивость данных, получаемых седиментологом и фаунистом, объясняется очень своеобразной, не имеющей современных аналогов обстановкой в поздней перми на территории Восточной Европы, связанной с, так сказать, “вымершим типом ландшафта” (исчезнувшие типы ландшафтов: Очев, 1984). Возможна следующая картина: при отсутствии выраженных коннекторов водные потоки, прорезавшие русла на склонах возвышенных участков, спускаясь к обширной равнине, покрытой преимущественно глинистыми отложениями, могли, не встречая препятствий, широко разливаться по плоским низменностям, образуя подчас очень обширные, но крайне мелководные мореподобные структуры (“виэссы”: very shallow sea, v.s.s.), иногда открывавшиеся в настоящие морские бассейны, иногда распресненные стоками. Обширные болотистые периодически заливавшиеся маршеподобные структуры по берегам, покрытые полужидкой грязью с зарослями не образовывавших корневых сплетений гелофитов, видимо, преимущественно членистостебельных, и мелководные обширные площади “виэсс” легко прорезались узкими глубокими руслами временных потоков, возникавших при усилениях стока с возвышенностей, например, с западного склона Палеоурала. Встречая очень слабое сопротивление и грунта, и растительности, такие потоки, постепенно ослабевая, могли проникать очень далеко. При слабом влиянии растений на регуляцию процесса эвакотранспи-рации, при обсыханиях маршейвозникали такыроподобные структуры. При относительно длительном обсыхании и сильной инсоляции по микротрещинам почвы и корням растений шло обызвествление, образуя породы типа современных калькретов. Безусловно, даже при гумидном климате процессы седиментации и литогенезиса в таких остановках могли проходить ПО тому же типу, что и сейчас в семиаридных и даже аридных областях, а уж тем более в действительно, вероятно, относительно засушливых условиях конца перми (Очев, 2000).
Реконструируя обстановки казанского века в целом, надо учитывать сложное влияние обширного Казанского морского бассейна. Берег моря мог быть сильно изрезан мелководными заливами, иметь остаточные или новообра-зовавшисся более или менее крупные по площади, мелководные и относительно засоленные водоемы на низменных приморских равнинах. Определенной ширины полоса гидрофильной растительности по берегам и являлась, видимо, наиболее наземной частью экотопа известных нам групп животных; четвероногое население более удаленных от воды территорий, связанное, видимо, с растительностью более ксерофильного облика, практически пока не известно. Ко второй половине татарского века, в связи с исчезновением крупных морских бассейнов, на территории плакката начинают преобладать распресненные стоками относительно пресные “виэссы”, что весьма усложняет картину водных и приводных экотопов. Очень широко распространяются несколько необычные геологические образования, так называемые “линзы”, известные и в казанских отложениях. На этих своеобразных образованиях, видимо, следует остановиться подробнее, поскольку именно с ними связаны наиболее крупные из изученных место нахождении тетрапод.
Эти геологические тела имеют несколько необычную архитектуру -заполненные песком удлиненные русла, врезанные в горизонтально залегающие толщи красноцветов, преимущественно глин и мергелеи. В сечении большинство линз асимметричны; один борт крутой, лежащий с резким несогласием, второй - полого, через переслаивание, переходящий во вмещающие отложения. В основании обычно имеются прослои конгломератов, преимущественно из галек вмещающих пород, реже - изверженных, иногда встречаются отдельные окатанные кости. Размеры линз самые разнообразные -от первых метров ширины и мощности, до многих десятков. Верхние части линз обычно срезаны последующей эрозией и на них, отделенные тонким слоем голубого алевролита, лежат те же красноцветы. У одной из линз (местонахождение Савватий) сохранились верхние структуры - здесь в песок линзы сверху врезана пологая линза бурой глины с многочисленными остатками раковин двустворок, И, в свою очередь, в нее врезана линза разно-, цветной тонкослоистой глины. Этот этап развития структуры явно связан со стадией обмеления и ослабления потока, разбивки его на многочисленные озерки и лужи. Безусловно, линзы не могут рассматриваться как остатки нормальных, долго существовавших русел, поскольку в таком случае сохранились бы только преобладающие фации поймы, представляющие собой результат длительного врезания в размываемый борт. В то же время несимметричная форма долины, определенные следы переслаивания по пологому борту, хорошая сортировка песка, наличие базальных галечников говорят не в пользу предположения об очень кратковременном, селеподобном характере сформировавшего линзу потока. В принципе, существует гипотеза (Твердохлебов, 1989), неплохо согласующаяся со структурой линз - возникновение их при прорывах прирусловых валов крупных рек. Имеется лишь одно, существенное на наш взгляд, возражение: столь широкое распространение прорывных структур должно быть коррелировано с еще более широким распространением заполненных песчаным аллювием нормальных речных долин, откуда мог бы транспортироваться песок для заполнения русел прорывов. В действительности геологические тела, которые могли бы интерпретироваться как длительно существовавшие крупные аллювиальные структуры, крайне редки -например, в районе Котельнича известен протяженный и относительно мощный прослой песка, но по масштабу он явно “слабоват” для многочисленных линз в непосредственной близи и в тех же отложениях, тем более, что даже по цвету песок долины отличается от песка линз. Преобладающими фациями для второй половины перми Восточной Европы являются красноцветные слабо известковистые глины и мергеля, локально окрашенные раскисленным железом в голубые и зеленоватые тона, иногда с прослоями калькретов и линзами хемогенных известняков. Возможно, именно эти породы и являются отложениями крайне своеобразных “рек” палеозойского плакката, представлявших собой скорее цепь связанных друг с другом слабопроточных более или менее крупных засоленных разливов и озер (“виэсс”); при изоляции таких водоемов преобладала хемогенная садка, в норме отлагались тонкие породы маршей, при длительном субаэральном существовании которых при сильной инсоляции шли процессы каличезации. Линзы же, возможно, представляют собой русла астатичных потоков, возникавших в связи с усилением поступления воды сезонного (или непериодического) характера. Такие потоки сформировали бы в современных условиях обычные, может быть, с непостоянным водотоком русла стандартного строения. В своеобразной же обстановке палеозойского плакката, практически не встречая на пути сопротивления в полужидких глинистых отложениях, не закрепленных растительным ковром, и на мелководьях “виэсс”, потоки могли иметь очень значительное протяжение. По мере ослабления притока воды они иссякали, русла заполнялись терригенным материалом из предгорных областей Палеоурала, и в следующий сезон могло использоваться то же русло (в районе Котельнича известна линза явно неоднократного генезиса), либо с той же легкостью возникало новое. Видимо, в первом приближении линзы можно рассматривать как отложения своеобразных очень протяженных непостоянных дельтовых рукавов рек с короткими, только в области ближайших предгорий, собственно руслами. По типу седиментогенеза такие образования, действительно, могут рассматриваться, . в зависимости от времени существования, либо как русла дельтовых рукавов, либо прорывные русла. При прохождении такого потока через территорию “виэссы” возникает картина, которую И.А. Ефремов вполне справедливо называл “подводной дельтой” (Ефремов, 1950).