«Примите энергичные меры, чтобы войти в тесное соприкосновение с противником; организуйте разведку по ту сторону реки Ялу; прикажите предпринять нападение на противника; устройте заботливо наблюдательные пункты»… «Связь с отрядом полковника Трухина должна быть тщательно поддерживаема»… «Не требуется ли подкрепить частью казаков, находящихся перед фронтом войск, конно-охотничьи команды; не нужно ли для облегчения охотничьих команд и казаков, придать им небольшие пехотные команды для достижения большей устойчивости в их действиях против японской кавалерии?»… «Надлежит принять необходимые меры, чтобы предотвратить возможность поражения батальона, расположенного изолированно в Амбихо»… «Исправлены ли дороги к Фынхуанчену и укреплены ли позиции около этого пункта?»… «Представляет ли собою река Эйхо препятствие для перехода войск?»… «Меня беспокоит недостаток конницы в центре вашего расположения. Предлагаю вам для образования дивизионной кавалерии вытребовать по одной сотне от полков Читинского, Аргунского и Уссурийского»… «Не будут ли чрезмерно ослаблены главные силы под Тюренченом после выставления полка у Потетынза — Чингоу?»… «Необходимо озаботиться о том, чтобы при отступлении кавалерия не теряла связь с главными силами на обоих флангах» и т.д., и т.д.
Появление японского флота перед Порт-Артуром и гибель «Петропавловска» внушили ген. Куропаткину предположение, что японцы поспешат с переходом через Ялу и начнут переправу 13-го или 14-го апреля. Ввиду этого командующий по телеграфу сообщил ген. Кашталинскому свои предположения и приказал ему все войска 3-й Восточносибирской стрелковой дивизии немедленно выставить на укреплённой позиции на реке Ялу, а части 6-й Восточносибирской стрелковой дивизии, которые должны прибыть из Фынхуанчена, «направить на Тензи или в другой соответствующий пункт»…
Наконец, накануне боя 30-го апреля, ген. Куропаткин телеграфирует следующее ген. Засуличу: «Я нахожу операции японцев до сего времени недостаточно энергичными. То, что они в последнее время предпринимали против вашего крайнего левого фланга, скорее похоже на демонстрацию. Зорко следите по всей линии и ждите серьёзную атаку на ваш центр и правый фланг».
Таким образом без личного знакомства с положением дела, а только на основании своих собственных предположений, ген. Куропаткин, издалека даёт указания, которые совершенно не соответствовали обстановке и должны были гибельным образом влиять на и без того уже нерешительного ген. Засулича.
Мармон говорит: «Я никогда не видел ни одного выдающегося человека, способного направить большое дело, без того, чтобы он не имел для этого вполне определённой системы, которая даёт ему возможность совершенно не входить в мелочи дела, сохраняя за собою лишь общее направление всей системы».
Куропаткин, напротив, весь уходил в заботы о мелочах и вследствие этого совершенно терял из виду важнейшую цель, которую он должен был иметь в виду — это уничтожение противника. Кроме того, благодаря его вмешательству во все распоряжения своих помощников, а также вследствие постоянной беспрерывной опеки, которой он их донимал, и неустанных приказаний и указаний по вопросам мелочного характера, Куропаткин отнимал у своих помощников последний остаток всякой самостоятельности и сознание ответственности с их стороны.
Беспрепятственно, оставаясь совершенно незамеченной русскими войсками, первая японская армия в конце апреля закончила своё наступление к Видчжу и таким же образом вполне беспрепятственно и мирно закончила все свои подготовительные действия, согласно заранее намеченному плану для перехода через реку Ялу около Видчжу. В то время, когда японцы направили свою главную атаку против левого фланга русских войск по направлению на Эйхо, стремясь охватить этот фланг, Куропаткин держался предвзятого убеждения, как это упомянуто было выше, что японцы будут форсировать переправу через Ялу у Антунга для того, чтобы облегчить высадку 2-й японской армии, которая, по предположению, Куропаткина должна была совершиться у Дагушаня, поэтому для японских войск у Антунга являлось необходимым войти в связь с этой 2-й армией.
Безвольный начальник Восточного отряда оставался, тем временем, со стороны своей кавалерии, находившейся на его левом фланге, совершенно без вестей; отдельный же батальон, расположенный в Амбихо для прикрытия левого фланга, оставил свою позицию при первом известии о переходе небольших команд японцев через Ялу в северном направлении и потерял таким образом совершенно связь с противником.
Ген. Мищенко тем временем доносил о появлении 10 японских военных судов и о сосредоточении материалов для переправ у Думбагао.
Всё это представилось ген. Куропаткину в таком виде, что он свой правый фланг у Антунга продолжал считать в опасности в то время, когда уже назревала вполне настоящая атака на левый фланг Восточного отряда по направлению на р. Эйхо. Соответственно этому предположению резерв Восточного отряда — 5½ батальонов и 8 орудий — держался к северу от Антунга, у Тензи, на расстоянии о 8-12 километров от позиции на р. Эйхо, с которой был связан двумя трудно проходимыми дорогами, переваливавшими через горный хребет.
Собственно у Антунга расположено было 4¼ батальона, 16 орудий, одна пулеметная рота и 3 конно-охотничьих команды под руководством начальника 3-й Восточносибирской стрелковой дивизии ген. Кашталинского.
На левом участке позиции, у Тюренчена, против которого направлялась вся атака 1-й японской армии, расположено было 6 батальонов, 16 орудий и 2 конно-охотничьих команды под общим начальством начальника 6-й Восточносибирской стрелковой дивизии ген. Трусова. Когда всё более и более увеличивались признаки, что японцы переправляются через Ялу выше Видчжу и укрепляются на островах Кюрито и Озекето, ген. Трусов, ввиду назревавшего серьёзного положения, стал ужасно нервничать.
Один офицер его штаба дивизии пишет по атому поводу следующее: вместо того, чтобы предпринять что-нибудь, Трусов телеграфирует 24-го апреля, т. е. за целую неделю до разыгравшегося затем сражения под Тюренченом: «Если я в течение двух часов не получу приказания, отменяющего мое распоряжение, то я начну отступать ввиду перехода японцев через Ялу, угрожающего охватом моего левого фланга»…
Слух о намерении начальника отступить быстро распространился между войсками и привёл ко многим недоразумениям. Как только смеркалось, войска вводились в окопы, где они всю ночь лежали с оружием в руках, готовые отразить атаку противника. Все напряженно и пристально всматривались в темноту. Ген. Трусов был совершенно болен, он поминутно обращался то вправо, то влево с вопросами: «Не видите ли вы там далеко зелёные огоньки? А вот они исчезли! Не видите ли вы там дальше красные огоньки? А там вот ещё синие огоньки?…». Мы ровно ничего не видели, но скоро, однако, его галлюцинации стали передаваться и другим, и им тоже начало казаться, что они видят то появляющиеся, то исчезающие огоньки.
В ночь на 26-е апреля начали доноситься выстрелы с запада, от долины Эйхо; со стороны островов стали появляться сигнальные огоньки, всё это продолжалось минут 40. Находившаяся на острове Кюрито спешенная конно-охотничья команда 22-го Восточносибирского стрелкового полка была атакована японским батальоном, переправившимся через рукав Ялу на понтонах. Команда была прогнана японцами; она быстро переправилась на северный берег и поспешно отступила далее, бросив на северном берегу всех своих лошадей. Японцы довольствовались тем, что расположили на северном берегу надёжную охрану для прикрытия начатого постройкой моста, который наводили с южного рукава реки Ялу на остров Кюрито и оттуда на северный берег реки. Вместо того, чтобы атаковать небольшую японскую команду на северном берегу Ялу и помешать постройке моста, ген. Трусов был всецело поглощён мыслью о собственном спасении и начал донимать штаб Восточного отряда многочисленными и бессмысленными донесениями[ 2 5].
Не имея никакого понятия о событиях, происшедших в ночь на 27-е апреля, ген.Трусов доносит в 4½ часа утра 27-го апреля, что «неприятель идет в наступление по всему фронту». В трёх следующих телеграммах между 8½ и 9¼ часами утра он указывает на возможность обхода японцами его левого фланга, что угрожает его пути отступления на 7-й этап, на Тансанчинза…