Рядом с Мищенко в начале войны выдающейся репутацией, как отличного кавалерийского начальника, пользовался на военном театре ген. Ренненкампф.Как уже было упомянуто выше, этот генерал также, как и ген. Мищенко, превосходил, пожалуй, большую часть остальных генералов в энергии и настойчивости. Но что касается важнейшей кавалерийской добродетели — проявлении инициативы — то и в отношении ген. Ренненкампфа, при всём желании, трудно найти её в его действиях.
После боя под Тюренченом Ренненкампф был направлен из Ляояна с двумя полками Забайкальской казачьей дивизии в восточном направлении на Саймадзы, где он встретил отступающую с Ялу кавалерию полковника Трухина, бывшую в то время под начальством полковника Карцева. Генерал Ренненкампф присоединил эту кавалерию к своему отряду, так что он к атому времени располагал уже 21 сотней и 14 орудиями, имея, кроме того, 3 батальона 23-го стрелкового полка в виде ближайшей поддержки. К востоку от Саймадзы, точно также, как между этим последним и Фынхуанченом, до конца мая находились только слабые разведочные отряды 1-й японской армии.
Тем не менее разведочная служба казаков Ренненкампфа против Фынхуанчена, а также против Хуанденсяна, оставалась совершенно без всякого успеха. Этот неуспех никак нельзя приписать только трудным условиям местности или слабым боевым качествам казаков. Во всех действиях отряда Ренненкампфа мы видим, что соприкосновения с неприятелем теряются им весьма часто без всяких уважительных причин.
11-го мая Ренненкампф сам двинулся во главе 11 сотен, 1 батальона и 1 батареи для производства рекогносцировки по направлению на Куандянсянь. Здесь он столкнулся со слабым японским разведочным отрядом и с потерей всего только одного раненого казака он отступил обратно в Саймадзы, поддавшись неосновательному донесению полковника Волкова, командира 23-го полка, что неприятельские разъезды показались в долинах рек Заухе и Бадайхе. 16-го мая, после рекогносцировки, предпринятой из Саймадзы на Фынхуанчен с 11 казачьими сотнями, отряд отступил обратно на Саймадзы, потеряв при этом соприкосновение с противником только потому, что у Лидияпудзы отряд встретил неприятельский разведочный отряд, который был отброшен[ 3 2]…
Присутствие отряда Ренненкампфа в Саймадзы принудило в конце мая командующего 1-й японской армией командировать одну бригаду 12-й дивизии с 2 батареями в Айянямынь для прикрытии своего правого фланга. Отряд Ренненкампфа встретился с этой бригадой в Айянямыне 28-го мая. Спешенные казаки вступили с японцами в перестрелку, после которой ген. Ренненкампф отступил обратно в Саймадзы. Из этой перестрелки определили, что со стороны японцев участвовали 3 батальона, 1 горная батарея и полуэскадрон, но к какому отряду принадлежат эти войска, следуют ли за ними также другие японские войска — всё это выяснено не было. Поэтому соприкосновение с противником после этой перестрелки, казалось, было в особенности необходимо.
Тем не менее, вопреки этой необходимости, ген. Ренненкампф, получив 29-го мая ложное донесение о наступлении неприятельской колонны на Саймадзы, распорядился очистить этот город и с двумя полками своей дивизии (2-м Аргунским и 2-м Нерчинским) отступил на север в район Цияншаня, пользовавшийся богатыми припасами[ 3 3]; в то же время он посылает командира 1-го Аргунского полка, полковника Карцева, которому также был подчинён и 23-й полк, назад на перевал Фынзыаолин для прикрытия дороги на Ляоян.
Таким образом, только что выигранное соприкосновение с противником было опять упущено без всяких усилий со стороны неприятеля, а по собственной оплошности.
Полковник Карцев, который, по-видимому, был лишён всех элементарных качеств, требуемых от кавалерийского начальника, донёс начальнику Восточного отряда сведение, совершенно лишённое всяких оснований, что японцы пехотной бригадой заняли Саймадзы; это сведение вызвало 2-го июня наступление Восточного отряда, удар которого на Саймадзы оказался ударом по воздуху, потому что в действительности там не оказалось ни одного японца. За такое донесение полковник Карцев был удален от командования частью.
В то же время и ген. Ренненкампф был вынужден пригрозить двум своим казачьим командирам полков «неопытным и малоспособным», что они будут удалены от командования полками — «если не будет водворён больший порядок в их частях».
Наступление графа Келлера на Саймадзы имело, по крайней мере, ту пользу, что выяснилось отсутствие там японцев, поэтому туда опять был направлен отряд Ренненкампфа. В первых числах июня закончилось сосредоточение 12-й пехотной японской дивизии в Айянямыне.
Китайцы передавали, что около этого пункта находятся большие японские биваки. Разведка и выяснение этих обстоятельств были настолько важны, что никакие жертвы не могли казаться значительными для достижения этой цели. Несмотря на это, ничего не выяснив, ген. Ренненкампф 6-го июня снова направляется в Цзяншан для «производства разведок и наблюдения в восточном и юго-восточном направлениях, а также для поправки лошадей на хорошем подножном корму в этом районе». Во всяком случае, генерал Ренненкампф отнюдь не был вынужден противником к этой новой потере соприкосновения, а был введён в заблуждение неверными донесениями о занятии японцами Сыпингая (к юго-востоку от Цзяншана). Трудно в этом движении усмотреть какое-нибудь проявление инициативы.
В Саймадзы был оставлен генерал-майор Греков (Митрофан), командир 1-й бригады Забайкальской казачьей дивизии, которому были приданы 23-й стрелковый полк, 1 батарея и 1-й Аргунский. казачий полк. Отряд Грекова был атакован 7-го июня в Саймадзы частью 12-й пехотной дивизии. Оказав некоторое сопротивление японцам, Греков со своим отрядом отступил через средний перевал на Фынзяолине и далее до Сихояна, куда прибыл 11-го июня; между тем, японцы 9-го июня оставили Саймадзы, но Греков был введён в заблуждение неверными донесениями, будто японцы в числе 15,000 человек с 16 орудиями двигаются на его позицию на Фынзяолинском перевале. В действительности как около Саймадзы, так и к западу от него не было ни одного японца. По выражению русской официальной истории генерального штаба, генерал Греков отступил, «гонимый собственным воображением».
Одновременно с направлением 12-й японской дивизии в Айянямынь в начале июня была двинута 1-я гвардейская пехотная бригада из Фынхуанчена на Сиюянь для поддержки направленной туда иэ Дагушаня 10-й пехотной японской дивизии. Все эти движения для кавалерии Восточного отряда прошли совершенно незаметно, хотя Уссурийский казачий полк полковника Абациева был расположен в Ундиапузе, т. е. непосредственно на фланге движения японских войск.
И в этом случае причина заключается в недостатке инициативы начальника, потому что, когда японцы с демонстративной целью заняли перевал Сынхайлин только одним полевым караулом, полковник Абациев стал уже опасаться за свой путь отступления и предпочёл поэтому отступить назад в Тинтейхи, так что о занятии японцами Сиюяна стало известно только впоследствии от китайцев[ 3 4].
Таким образом, мы видим, что деятельность генералов Мищенко и Ренненкампфа, а также и конницы Восточного отряда ни в малейшей степени не способствовала ни разведыванию, ни выяснению состава, распределения и намерений 1-й японской армии.
Такой же безрезультатностью отличалась разведка кавалерии на фронте южного авангарда для выяснения высадки 2-й японской армии в районе бухты Янтува, хотя в данном случае уже не могло быть речи о затруднениях по условиям местным или продовольственным, потому что районом действий русской конницы на этом фронте служила открытая равнина по обеим сторонам железной дороги. По словам официальной истории русского генерального штаба, «разъезды доносили только то, что они видели на неприятельских передовых постах и дополняли свои донесения теми сведениями, которые получались из рассказов китайцев»…