«9-я Восточносибирская стрелковая дивизия, без 35-го полка, остаётся завтра на своей позиции к западу от железной дороги, приковывая к себе находящегося впереди противника. Кавалерия ген. Самсонова направляется против левого фланга и в тыл неприятеля. Мой резерв в составе 35-го Восточносибирского полка с одной батареей 35-й бригады, а также прибывающий завтра 9-й пехотный Сибирский полк располагается у вокзала Вафангоу, куда мне присылать донесения»[ 4 7].
Действительные распоряжения ген. Штакельберга, по которым для атаки противника из 1-й дивизии приняли участие только три полка и две батареи, а четвёртый полк с двумя батареями был оставлен на правом фланге для образования «неподвижной части» позиции, были мало целесообразны и, казалось, имели больше в виду мысль об отступлении, чем энергичную атаку, потому что войска, предназначенные для атаки, были только ослаблены выделением частей для неподвижной части позиции, тактическая организация порывалась, руководство боем затруднялось — и всё это вместе дало себя чувствовать впоследствии при исходе боя.
Таким образом, ген. Гернгросс располагал, кроме батареи пограничной стражи, двумя полевыми батареями, которые были необходимы для подготовки атаки его пехоты. Далее мы видим нечто невероятное: «так как невозможно было» — по словам истории русского генерального штаба — «выставить на позицию все батареи 1-й Восточносибирской стрелковой дивизии, то ген. Гернгросс приказал 1-ю батарею из резерва и 2-ю батарею, стоявшую на позиции, придать колонне ген. Гласко; обе батареи прибыли к двум часам ночи на станцию Вафангоу под прикрытием 5-й и 12-й рот 2-го стрелкового полка».
Трудно согласиться, что невозможно было найти позицию для этих двух батарей и тем дать им возможность участвовать в бою. Конечно, протащить их в горы требовало заботы и труда, а этого-то боялись начальники и артиллерийские командиры в такой же мере, как и опасности потерять орудия в случае отступления. В результате и получается совершенно несообразное явление, что непосредственно перед решительной атакой, где, казалось, не только артиллерию, но и каждого солдата надо притянуть для участия в бою — в данном случае две батареи и две роты были совершенно потеряны, оставшись без применения для дела.
Начальство над неподвижным участком позиции, т. е. над всеми войсками правого фланга, включая и 4-й Восточносибирский полк, до прибытия начальника 9-й стрелковой дивизии ген. Кондратовича, было временно вверено ген. Мрозовскому, командиру стрелковой артиллерийской бригады.
По получении донесения от ген. Штакельберга о его намерении атаковать японцев командующий армией дал приказание для «обеспечения успеха» двинуть сейчас же по железной дороге 8-й пехотный сибирский Тобольский полк из Ташичао в Вафангоу, куда он должен был прибыть до полудня 15-го июня. Мы видим, таким образом, что Куропаткин сам, взвешивая силы отряда ген. Штакельберга, признал необходимым и возможным усилить его, хотя делает он это немножко поздно. Но в то же время командующий армией опасается, как бы ген. Штакельберг, чего доброго, не решился на что-нибудь смелое, получив подкрепление, или же не воспользовался бы полком для преследования разбитого неприятеля, поэтому приказывает, чтобы Тобольский полк «не позже 16-го июня был возвращён в Ташичао»…
Настало утро 15-го июня. Находившаяся в котловине русская конница около Лункоу, не видя ничего кругом, не открыла, конечно, присутствия 4-й японской дивизии, находившейся на её фланге.
Ген. Гернгросс не делал никаких дальнейших распоряжений, чтобы обеспечить совместные действия его дивизии с отрядом ген. Гласко, «в предположении, что ген. Гласко в течение ночи выдвинет свой отряд на одну высоту с его дивизией». Надо, однако, признать, что ген. Гернгросс решился всё-таки со своей дивизией произвести энергичную атаку.
Своё приказание о предстоящей атаке ген. Гернгросс передал командирам полков лично; 2-й и 3-й полки должны были атаковать неприятельскую позицию по линии Вафанвепон — Диаово, 1-й стрелковый полк должен был служить резервом, поддерживая атаку огнём.
С рассветом японская артиллерия открыла огонь, от которого сильно терпели 4-й Восточносибирский полк и две батареи, занимавшие неподвижный участок позиции. Японская пехота выжидала на высотах действия своей артиллерии. Между тем дивизии ген. Гернгросса «недоставало артиллерии» для подготовки атаки. Ген. Гернгросс хотел начать свою атаку с рассветом, но так как он не получал никаких сведений от ожидаемого отряда ген. Гласко, то он медлил и тянул время, выжидая с минуты на минуту подхода этого отряда, но напрасно. В 5 ч. 10 м. Он посылает ген. Гласко указание: «атакуйте, мы поддерживаем вас с гор». Через 10 минут он посылает ещё записку: «начинайте же атаку, мы вас поддерживаем с гор». Но не было получено никакого ответа. Войска ген. Гласко также не показывались.
В 5 ч. 30 м. ген. Гернгросс доносил командиру корпуса: «с тремя полками моей дивизии я жду подхода бригады 35-й пехотной дивизии. До сего времени она ещё огня не открывала… Атаковать буду во всяком случае, как только бригада 35-й дивизии выйдет со мною на одну высоту».
Это донесение ген. Гернгросса должно было бы, казалось, вызвать некоторое опасение в штабе корпуса, что предполагавшееся соглашение между ген. Гернгроссом и ген. Гласко для производства одновременной атаки всё ещё не последовало.
Тем не менее, со стороны штаба ничего не было сделано, чтобы обеспечить совместное действие войск. По-видимому, командир корпуса в эту минуту был больше озабочен мыслью об отступлении, чем производством атаки, как мы это увидим ниже.
Время проходило, надлежащий момент для производства атаки был уже почти упущен, потому что японцы собирались и усиливались всё более на высотах между Вафанвепоном и Диаово.
Наконец, в седьмом часу утра ген. Гернгросс отдаёт приказание начать атаку, не дождавшись ген. Гласко. 2-й стрелковый полк был двинут по направлению на Вафанвепон, 3-й полк направился правее на высоты к западу от Диаово. Ввиду трудных условий местности и жестокого неприятельского огня, атака подвигалась медленно. Ген. Гернгросс сам задерживал наступление, потому что всё ещё поджидал подхода ген. Гласко. В 8 ч. 30 м. он послал ему следующую записку: «Пора перейти к энергичному наступлению, откройте артиллерийский огонь со всех батарей». Но и на эту записку он не получил никакого ответа, так что ген. Гернгросс приказал 1-му стрелковому полку выяснить, где находится ген. Гласко. При ужасной жаре, по трудной гористой местности и под губительным огнём неприятеля, обстреливавшего местность из многоярусных окопов, быстро возведённых японцами, оба стрелковых полка храбро наступали вперёд.
Между 10 и 11 часами утра им удалось выбить японцев из передовых окопов у подошвы гор и самим укрепиться в этих окопах. Местами противники сблизились настолько, что бросали друг в друга камнями. Здесь ген. Гернгросс приказал сделать остановку, потому что он всё ещё надеялся на подход ген. Гласко, а без его содействия он не рассчитывал на успешную атаку высот.
Оба стрелковые полка, наступавшие под прикрытием огня четырёх орудий пограничной стражи, понесли чувствительные потери, поэтому на своём левом фланге около полудня они были подкреплены шестью ротами 1-го стрелкового полка.
Положение 3-й японской дивизии было также весьма тяжёлое, потому что она к этому времени успела уже израсходовать все свои резервы. В то же время по условиям гористой местности действие японского артиллерийского огня не могло быть особенно успешно, ввиду того, что пехота находила себе прикрытие в складках местности; правый фланг этой дивизии японцев с трудом только мог держаться на высотах у Вафанвепона. Несмотря на потерянное драгоценное время, решительный и энергичный удар ген. Гернгросса на правый фланг японцев мог бы и теперь ещё опрокинуть 3-ю дивизию и добиться успеха.