Дело в том, что с этого левого фланга поступали донесения об угрозах охвата со стороны японцев. Подполковник Перфильев, полагаясь на основательность этих донесений, решил, что его положение небезопасно, вследствие чего ещё до получения общего приказания об отступлении, сам около 2-х ч. дня приказал пехоте своего отряда приблизиться к артиллерии. Японцы не преследовали, а затем разразился проливной дождь, положивший конец бою. Час спустя, т. е. около трёх часов дня подполковник Перфильев получил приказание об общем отступлении.
Силы японцев, находившиеся в Чиндзятуне, против которых действовали 3 батальона и 8 орудий подполковника Перфильева, в точности неизвестны. В начале боя тут, очевидно, находились слабые части спешенной кавалерии. Затем эти части были усилены, весьма вероятно, частью 1-й кавалерийской бригады ген. Акияма, которая в составе 6 эскадронов, 1 батальона и 1 горной батареи утром выступил из Шабаодзы в 12 км к юго-востоку от Чендзятуня. Весьма вероятно, что часть своих сил ген. Акияма направил на выстрелы в Чендзятунь, а с остальными своими войсками продолжал наступление по направлению на Шаходзы-Хошантунь, вызвав своим движение опасения подполковника Перфильева за свой левый фланг.
В противоположность полной бездеятельности гораздо более сильной русской кавалерии, которая на правом фланге даже и попытки не делала вступить в бой и предотвратить возможность обхода фланга своего отряда, — японская кавалерия приняла участие в бою даже в спешенном виде, двигаясь в атаку на отряд подполковника Перфильева, своей энергичной деятельностью вызвала в русском начальнике отряда опасение, что перед ним находятся превосходные силы, и, таким образом, существенным образом содействовала расстройству плана русской атаки, направленной против фланга 3-й японской дивизии.
Вернёмся, однако, к действиям отрядов ген. Гласко и полковника Петрова, придерживаясь изложения событий в том виде, как это представлено историей русского генерального штаба. «Между 9-10 ч. утра главные силы отряда ген. Гласко начали взбираться по каменистым склонам высоты 158,6. Ввиду невероятной жары люди и лошади дошли до полного изнеможения. Для втаскивания орудий по весьма крутым отлогостям приходилось впрягать по 4 пары лошадей в каждую пушку. Только к полудню удалось втащить артиллерию после невероятных усилий, когда вдруг было получено приказание ген. Гласко возвратиться назад в Цуитзятунь».
Около 9 ч. утра в отряд ген. Гласко прибыл подполковник генерального штаба Запольский, принадлежавший штабу ген. Штакельберга. Ген. Гласко жаловался ему, что он не получил никакого категорического приказания, сообщил, что перед ним находятся 2½ японские дивизии, а также об отданных им приказаниях по своему отряду. Запольский сейчас же вызвался разъяснить всё это и поскакал в штаб корпуса. Через час он вернулся обратно и передал ген. Гласко приказание ген. Штакельберга двинуться немедленно в энергичную атаку, «так как японцы на всём поле сражения имеют не более 18 батальонов».
Таким образом, ген. Гласко получил, наконец, желанное им категорическое приказание, и он пробовал приступить к его исполнению. К сожалению, он уже разбросал свои силы ещё больше, чем это было в начале, потому что, как это было уже упомянуто, он из своего резерва направил 4-й батальон 140-го полка и полубатарею 35-й артиллерийской бригады для усиления отряда подполковника Буд-Гусаинова, которые, таким образом, были потеряны для выполнения задачи ген. Гласко. Ещё 2 батальона 140-го полка под начальством полковника Мартынова, 1-ю и 2-ю стрелковые роты и 2 батареи Восточносибирской артиллерийской бригады, затем ещё полубатарею 35-й артиллерийской бригады он предоставил для усиления отряда полковника Петрова, который имел уже состав в 5½ батальонов и 24 орудия.
Таким образом, в распоряжении ген. Гласко оставался только 1 батальон 34-го стрелкового полка. Рассылка приказаний заняла много времени, войска находились уже на высотах к северу от Цуитзятуня, когда они получили распоряжения о возвращении назад. Спуск по горам, в особенности батарей, крайне замедлился ввиду весьма узких и крутых дорог; в некоторых местах зарядные ящики опрокидывались. В результате всего этого войска могли вступить в бой только между 12 и 1 ч. дня.
«Так, — по замечанию истории русского генерального штаба — главные силы отряда ген. Гласко потеряли время от 8 ч. утра до 12 ч. дня в бесцельных передвижениях туда и назад».
Авангард полковника Петрова до прибытия подкреплений из резерва оставался совершенно бездеятельным к югу от Яндзягоу, хотя всё время находился лицом к лицу с правым флангом японцев. Находившаяся при авангарде полубатарея 4-й батареи была возвращена даже назад в Фудзынзын, откуда только около полудня она была вызвана обратно на старую позицию. Только к этому времени отряд полк. Петрова начал подавать признаки жизни; прибывшие подкрепления, 2½ батальона и 20 орудий, а также и резерв были придвинуты поближе; батареи выехали на позицию у Яндзягоу и открыли огонь. Около 2-х ч. дня передовые роты заняли гребень высот на расстоянии всего только ста шагов от Вафанвепона. Около 5-ти ч. утра эта атака была бы гибельна для японцев и даже в это время — если бы эта атака была поведена энергично и решительно — могла бы произвести переворот в положении сторон на месте боя. Но опять наступило крайнее замедление в подходе резерва и, таким образом, для развязки было уже опять поздно.
Ген. Гернгросс с восхода солнца напрасно всё ожидал прибытия отряда ген. Гласко, а в 1 ч. 30 м. он заметил отступление правого фланга корпуса, а также 4-го стрелкового полка, поэтому он решил начать отступление, чтобы не поставить свои войска в критическое положение. В 2 ч. дня ген. Гласко получил через начальника штаба 1-й стрелковой дивизии приказание начать отступление, прикрывая своим отрядом отступление частей 1-й стрелковой дивизии.
Так это наступление закончилось полной неудачей, единственно и исключительно вследствие недостатка инициативы у начальников всех ступеней. Колонна полковника Петрова имела против себя на правом фланге японцев всего только один батальон. Следовало ожидать здесь решительного успеха, если бы только бригада ген. Гласко рано утром, совместно с 1-й Сибирской стрелковой дивизией, двинулась в атаку со всеми силами. Не было никаких особых препятствий для этой атаки, не было превосходства сил противника, а были только недостаток сильной воли и неумение начальников, только это одно и было причиной неудачи.
Такое же отсутствие планомерности в действиях мы видим и на правом фланге позиции корпуса, на его «неподвижном» участке. Бой распался здесь на отдельные тактические эпизоды, безо всякой связи между собой. Никакого общего руководства боем и взаимодействия между собой отдельных частей войск мы не находим здесь и следов.
Как известно, правому флангу позиции был придан также 4-й Восточносибирский стрелковый полк, который вместе с 3-й и 4-й батареями 1-й стрелковой артиллерийской бригады оставался на своей позиции к востоку от железной дороги, южнее Лушагоу. Непосредственно к западу от железной дороги, в долине реки, несколько позади 4-го полка, были расположены на позиции 2 батареи 9-й стрелковой артиллерийской бригады с 3 ротами 33-го стрелкового полка, служившими прикрытием для этих батарей. Далее, западнее Фучухе, и также несколько эшелонированными назад, фронтом на юго-запад, были расположены остальные части 33-го и 36-го полков с одной батареей 9-й бригады под начальством генерал-майора Краузе. В резерве у ген. Штакельберга, южнее станции Вафангоу, находились 2 батальона 34-го и весь 35-й стрелковый полк с одной батареей 35-й артиллерийской бригады, к которым должны были присоединиться ещё находившиеся на расстоянии одного перехода к северу от Вафангоу Забайкальская казачья батарея и 2 конно-охотничьи команды; кроме того, до полудня 15-го июня должен был прибыть по железной дороге 9-й Сибирский стрелковый полк. Кавалерийская дивизия ген. Самсонова бивакировала в котловине севернее Лункоу.
Против этих войск утром 15-го июня повела свою атаку 5-я японская дивизия с двумя полками отдельной артиллерийской бригады, 4-я же японская дивизия, по приказанию ген. Оку, направилась утром того же числа (19 бригада) с тремя батареями на Тангъятатунь и далее на Вангъядзян; в то же время 7-я бригада этой дивизии двинулась из Тангъятатуня далее в северном направлении. 5-я дивизия получила приказание с рассветом 15-го атаковать противника у Тафаншина, после чего для дальнейшего наступления вверх по долине Фучухе дивизия должна была выждать особенных приказаний.