Донесения эти по команде дошли до командующего армией и последствием их было то, что около полуночи ген. Левестам получил телеграмму от командующего армией, который ему предписывал «отнюдь не ввязываться в упорный бой с превосходными силами неприятеля и, если он признает нужным, медленно и в порядке отступить на Симучен,…по сборе достаточных сил я снова атакую Далинский перевал».
Ничего нет удивительного в том, что ген. Левестам после того думал только об «отступлении в порядке»[ 5 7]. Он лично отправился в ночь на 27-е число из Симучена на Далинский перевал. Ещё поздно вечером 26-го июня он получил уведомление, что ему подчиняется также находившийся в Хайчене 122-й пехотный полк и Уральская казачья бригада, которыми он тотчас же послал приказание в 3 часа утра передвинуться в Симучен и там ждать дальнейших указаний.
Таким образом, вместе с этими подкреплениями ген. Левестам имел в своем распоряжении на укреплённой позиции на Далинском перевале, включая расположенные в Яндзяпудзы батальоны, свыше 6 батальонов, 6 сотен и 16 орудий, на расстоянии около 5-10 км позади находились на большой дороге ещё 2 батальона и, наконец, у Тадою резерв из 2 батальонов и 12 орудий, к которому подходил ещё находившийся на Панлинском перевале батальон, прикрывавший левый фланг позиции. Правый фланг прикрывал батальон 6-го Сибирского полка, расположенный в долине около Васгоу, левый фланг прикрывался ротой на Таваншинской горе. Кроме того, как упомянуто выше, можно было притянуть из Симучена без особенных усилий (21 км) 122-й пехотный полк и Уральскую казачью бригаду.
Сопоставление сил противников указывает, таким образом, что ген. Левестам 27-го июня в центре своей позиции на Далинском перевале и непосредственно за ним у Сунтодзы и Сияокушане имел почти двойное превосходство батальонов по сравнению с силами японцев, находившимися перед его фронтом, на который направлялись 1-й гвардейский полк и колонна Камада, между тем на оба фланга русской позиции японцы направлялись превосходящими силами.
Несмотря на это распределение сил, охват обоих флангов со стороны японцев не имел решительного успеха. На русском левом фланге 2-му гвардейскому полку удалось отбросить одну русскую роту с перевала на Таваншинской горе; эта рота, получив неверное сведение, что японцы заняли дорогу на Гую, стала отступать в западном направлении через горы без дорог, вследствие чего была почти целиком рассеяна и только к вечеру остатки роты достигли Тадою, причём рота потеряла 2 офицеров и 106 нижних чинов, пропавших без вести.
Таким образом, хотя дорога в тыл 2-му японскому гвардейскому пехотному полку была совершенно открыта, тем не менее наступление его вследствие трудных условий гористой местности подвигалось вперёд так медленно, что полк только к 11 час. 30 мин. дня, т. е. к тому времени, когда центр отряда ген. Левестама давно уже отступал, дошёл до дороги между горой Таваншин и Танагоу.
Ещё более нерешительно было наступление колонны Маруи, которая обходила левый фланг позиции. Эта колонна с рассветом 27-го числа направилась на Сянфанпудзы под прикрытием слабого авангарда; к 5 ч. утра эта колонна оттеснила 2 роты 4-го батальона 6-го Сибирского пехотного полка, который под начальством подполковника Станиславова занимал перевал севернее этой деревни. Заняв этот перевал, японцы направили 1 батальон на Сингоу, а остальные войска оставались в полной бездеятельности до 11 час. дня на высотах к северо-востоку от Сянфанпудзы, выжидая, пока откроет огонь артиллерия колонны Асада. Эта медленность наступления колонны Маруи дала возможность 6-му Сибирскому пехотному полку занять позицию у Ланафана, фронтом на запад, и тем остановить наступление батальона, высланного из Сингоу от колонны Маруи.
Только около полудня, когда целые тучи пыли, поднявшиеся на большой дороге у Сунтодзы, указывали на происходящее уже отступление русских, ген. Маруи решился на дальнейшее наступление, не дождавшись, таким образом, открытия артиллерийского огня. Это начавшееся наступление ген. Маруи, однако, скоро опять приостановил, когда получил донесение на расстоянии 2½ км южнее Лапафана, что высланный им батальон из Сингоу встретил сопротивление и не может продвинуться дальше. Колонна Маруи, таким образом, опять остановилась в бездеятельности.
Причины такого нерешительного наступления этой колонны не вполне понятны[ 5 8]; во всяком случае, охват этой сравнительно сильной колонны не принёс ожидавшегося от него тактического успеха.
В истории русского генерального штаба утверждается, что отряд Левестама очутился бы в весьма критическом положении, если бы охваты японцев были произведены быстро и энергично; но это справедливо лишь в том случае, если бы русские придерживались пассивного образа действий, как они это постоянно делали. В действительности, однако, даже при быстром и решительном охвате японские колонны едва ли могли одержать успех, если бы ген. Левестам со своими 6 батальонами на Далинском перевале, а также с теми, которые стояли в Сунтодзы и Сияркушане, бросился в энергичную атаку на 1-й гвардейский полк и отряд Камада, притянув ещё для этого случая свои резервы из Тадою и Симучена.
С рассветом уже были двинуты 1-й гвардейский полк из Сияопинлина и колонна Камада из Тазанпию. Это наступление японцев заставило полковника Ласского отступить со своей выдвинутой вперёд позиции из Сяндзяфана на левый фланг Далинской позиции; точно так же обе роты, находившиеся к северу от Яндзяпудзы, также вынуждены были отступить на перевал. При выступлении из Сяндзяфана японцы были встречены огнём, вследствие чего они приостановили дальнейшее наступление, по-видимому выжидая успеха своей обходной колонны. Тем временем с обеих сторон началась артиллерийская перестрелка, при которой численное превосходство было на стороне японцев, но 2 русские батареи всё же с успехом держались против артиллерийского огня японцев.
В 7 часов утра ген. Левестам получил донесение с обоих флангов, представлявшиеся, правда, довольно неясными, тем не менее дававшие возможность заключить, что со стороны японцев произведён обход обоих флангов значительными силами.
При такой обстановке, как уже упомянуто было выше, могло быть только одно решение — со всеми силами с Далинской позиции, притянув ещё резервы, двинуться вперёд на разрозненные силы японцев.
Но, так как ген. Левестам считал, что против него находится около 18-20 батальонов, и что он атакуется превосходными силами, с которыми он не должен ввязываться в упорный бой, то он и решил отступить.
Сначала обе батареи получили приказание отступить, причём одна из этих батарей отправилась прямо безостановочно на Симучен. После батарей было приказано отступить и пехоте. Заметив отступление батарей, японцы сейчас же возобновили свою атаку, так что отступление русских войск происходило уже под натиском противника. Но так как японцы, при сравнительной своей малочисленности, должны были ещё занять перевал, тогда как ген. Левестам имел в своём распоряжении свежие войска для занятия позиции у Сунтодзы и Сьюанлаю, то отряд его в 6 часов вечера без дальнейших потерь прибыл на позицию у Тадою, куда вслед за тем прибыл ещё батальон с Панлинского перевала и Уральский казачий полк из Симучена; у этого последнего оставались ещё 122-й пехотный полк, отделение 31-й артиллерийской бригады, казачий полк и одна конная батарея.
Общие потери отряда ген. Левестама в течение 27-го июня, включая и пропавших без вести, составляли всего только 8 офицеров и 285 нижних чинов, из которых одна треть приходится на долю одной роты, действовавшей на горе Танваншин, одна четвёртая часть этих потерь понесена 4-м батальоном 6-го Сибирского пехотного полка, который у Ланафана прикрывал правый фланг.
Таким образом, мы видим, что Далинский перевал, удержание которого в своих руках должно было иметь огромное влияние на позднейшие операции, был уступлен японцам сравнительно с лёгким сердцем, без упорной обороны и без больших потерь. Точно также и другие перевалы, оборонявшиеся Восточным отрядом, достались японцам сравнительно дешёвой ценой.