6-го июля началось наступление 2-й японской армии с линии Сиюнхечен — Ченбайцы на север. Русская конница сейчас же отступила назад в Кайпинг. 2-го июля произошёл арьергардный бой 1-го Сибирского корпуса, кончившийся отходом русских войск на заранее приготовленную позицию у Ташичао; бой этот, наконец, выяснил, что перед фронтом корпуса находится вся 2-я японская армия и что, следовательно, никакого соединения этой армии с группой войск у Сиюяна не последовало.
Точно так же бои, разыгравшиеся в середине июля на восточном фронте, не оставляли уже никакого сомнения, что армия Куроки со своими главными силами расположена на дороге, ведущей из Фынхуанчена в Ляоян, а 1 дивизия находится на пути из Саймадзы в Сихоян. В общем, таким образом, распределение войск японцев более или менее выяснилось; но что касается их численности, в особенности группы, находившейся у Сиюяна, а также армии Куроки, то сведения были значительно преувеличенные.
Бои у Ташичао 23-го и 24-го июля 1904 года
После прибытия войск 17-го армейского корпуса и Кавказской конной бригады силы Манчжурской армии к 22-му июля составляли 155½ батальона, 140 сотен и эскадронов (кроме того, ещё конно-охотничьи команды) и 509 орудий, не считая железнодорожных и этапных войск. Недостававшие ещё войска 17-го корпуса (12-й пехотный полк и артиллерия) должны были прибыть в последующие дни. Из этих сил в южной группе войск находились 1-й, 2-й и 4-й Сибирские корпуса и резерв, — всего 97 батальонов, 77¼ сотен и эскадронов, 19 конно-охотничьих команд и 340 орудий.
Японская армия, после боя под Вафангоу получила только незначительные подкрепления. 2-я армия непосредственно после сражения у Вафангоу была подкреплена 6-й дивизией, высадившейся в Талиенванской бухте; кроме того, 12-го июля высадилась в Дагушане 10-я резервная бригада, которая была направлена на соединение с 10-й дивизией Кавамура в Сиюян. Начальствование над группой войск у Сиюяна, переименованной в 4-ю армию, было 16-го июля возложено на ген. Нозду; так как 1-я гвардейская бригада была присоединена к армии Куроки и направлена в Фынхуанчен, то армия Нодзу, всё ещё состояла только из 1½ дивизий (18 батальонов). Всего силы японских армий составляли 102 батальона, 33 эскадрона и 408 орудий. Штаб армии, главнокомандующим которой был маршал Ояма, в середине июля прибыл в Кайпинг.
Несмотря на полуторное превосходство в силах на стороне Манчжурской армии, все планы Куропаткина и в это время это время, как и прежде, клонились только к отражению ударов противника. С этой целью укреплялись многие позиции: на южном фронте, у Ташичао, на 2 корпуса, у Хайчена и Аншанчжана на 3 корпуса для каждой из этих позиций, у Симучена (Кангуалин) для 2-го Сибирского корпуса, на восточном фронте у Тавуана, Дяндясаня, Кудядзы, Анпинха и т. д. также были устроены укреплённые позиции; наконец, у Ляояна имелись укреплённые позиции — главная и передовая для всей армии и ещё далее в тылу устраивались позиции у Мукдена и у Телина.
Возведение такого большого числа укреплённых позиций в тылу армии указывало на то, что в данное время ген. Куропаткин вовсе и не думал про какое бы то ни было наступление.
Как начальникам, так и солдатам ясно было, что эти позиции, конечно, имеется в виду оборонять, что общее направление операций имеет тенденцией не наступление вперёд, а движение назад, и поэтому являются совершенно бесцельными всякие жертвы при действиях активных. Таким образом, эти укреплённые позиции неизбежно влияли на войска притягательным образом и являлись могилой для всякой мысли о наступлении вперёд[ 6 1].
Согласно сведениям разведывательного отделения штаба Манчжурской армии, силы японских армий во всё это время до сражения под Ляояном, как это видно из изложенного выше, оценивались в полтора и даже в два раза больше, чем это было на самом деле. Ближе к истине в этом отношении был наместник и его штаб, которые вернее оценивали силы противника, указывая на то, что невероятно, чтобы к этому времени все 13 японских дивизий находились уже на театре войны, — что если исключить 3 дивизии, которые находятся под Порт-Артуром, то против ген. Куропаткина должно находиться не более 8 — 9 дивизий и, самое большее, ещё некоторое число резервных войск.
К этому времени относится снова обострившееся отношение между наместником и командующим армией, которое произошло, главным образом, по вопросу об обороне позиции у Ташичао. На этой прекрасной, весьма сильно укреплённой, позиции были сосредоточены после отступления от Кайпинга все войска 1-го и 4-го Сибирских корпусов, без одной бригады ген. Левестама, а также и отряд ген. Мищенко, притянутый сюда из Мугую; затем на расстоянии одного перехода к северо-востоку находились 31 батальон и 12 сотен 2-го Сибирского корпуса, прикрывавшие все дороги, ведущие из Сиюяна в Хайчен.
Удержание позиции у Ташичао было для России вопросом чрезвычайной важности, потому что с потерей этой позиции русские лишались также и Инкоу; между тем этот последний пункт со своей значительной торговлей, а также своей гаванью, открытой для иностранных судов, имел тем более важное значение, что здесь же было устье реки Ляохе, поэтому Инкоу служил важнейшим складским местом для всех предметов снабжения Манчжурской армии.
Это значение усугублялось ещё тем, что с потерей Инкоу прерывалось единственное морское сообщение с Порт-Артуром. Но важнее всего было то, что сдача без боя весьма сильной позиции у Ташичао, которая в течение нескольких недель усердно укреплялась русскими войсками, должна была произвести чрезвычайно неблагоприятное впечатление на армию.
Ген. Куропаткин также со своей стороны вполне признавал значение Ташичао, тем не менее полагал необходимым очистить эту позицию без упорного сопротивления, потому что он опасался, что находившиеся у Сиюяна предполагавшиеся им «3 японские дивизии и несколько резервных бригад» (в действительности же всего только 18 батальонов) могут двинуться через Симучен на Хайчен, что находившиеся на позиции войска 2-го Сибирского корпуса будут не в силах (хотя их, однако, было 31 батальон) оказать надлежащее сопротивление и, таким образом, может оказаться в опасности путь отступления обоих корпусов у Ташичао, поэтому он решил все три корпуса своей южной группы отвести без борьбы назад от Ташичао и Симучена на Хайчен и здесь оказать «энергичное сопротивление».
На эти соображения наместник с полным правом делал свои возражения, считая недопустимым сдачу позиции у Ташичао без боя. Он доказывал командующему армией вредные последствия от очищения Ташичао и Инкоу, высказывая при этом убеждение, что 80 батальонов, расположенных на укреплённых позициях южного фронта у Ташичао и Симучена, могут с полным успехом отразить атаки 2-й и 4-й японских армий, силы которых никак по расчету наместника не превышают 6 дивизий (в действительности 5½ дивизий — 66 батальонов), и, таким образом, является возможным обеспечить удержание в своих руках Инкоу, потеря которого, независимо от всех прочих условий, «поведёт к подъёму престижа японцев в глазах китайцев»[ 6 2].
Наместник шёл ещё дальше в своих указаниях: он выразил желание, чтобы операции не ограничивались только отражением ударов японцев, а требовал — точно также, как он это указывал в начале войны, — перейти к активным действиям. Исходя из возможности открыть действия по внутренним операционным линиям, он выражал желание, чтобы командующий армией со своей южной группой оказал японцам упорное сопротивление на укреплённых позициях у Ташичао и Симучена, а в то же время на восточном фронте с превосходными силами решительно атаковать армию Куроки, нанести ей решительное поражение и затем обеими группами войск двинуться на выручку Порт-Артура. Эту мысль адмирал Адексеев непрестанно проводил во всех своих указаниях и письмах, адресованных как ген. Куропаткину, так и в Петербург; точно также и его начальник штаба, ген. Жилинский, ту же идею проводил в своих письмах военному министру.
Старания наместника подвинуть командующего армией к энергичному ведению войны и, в особенности в данном случае, к безусловному удержанию позиции у Ташичао имели последствием лишь то, что ген. Куропаткин начал колебаться в своих первоначальных взглядах и никак не мог прийти к какому-нибудь одному определённому решению, — сегодня принимал одно решение, а на завтра ставил себе задачу совершенно противоположную. Эти его колебания и нерешительность привели к тому, что находившиеся у Ташичао оба корпусных командира Штакельберг и Зарубаев также и со своей стороны поддались влиянию той же нерешительности и не могли остановиться на каком-либо плане.