– Ладно, мам, ну что ты сразу заводишься?
– Сразу?! Нет, не сразу! Ладно бы сразу, но я терпела непозволительно долго! Позволь напомнить, что я уже больше часа выслушиваю твои жалобы. А я пришла с работы. И устала. И голодная! Однако я решаю твои проблемы, хотя у меня своих собственных хватает.
– Ну ладно. Извини.
Мать промолчала. Вид у нее был сердитый. Вдвоем они пошли к выходу из магазина, и Саша успел услышать, как мальчик высказывает своей матери новую претензию:
– Надо было к нормальному мастеру комп везти, а не срывать у подъезда первое попавшееся объявление. Вечно у тебя все по-отстойному. И магазины, и мастера, и вообще все! Не могла нормального отца мне найти, самый отстой выбрала!
– Дима, я тебя по-хорошему предупреждаю, лучше замолчи.
– Я не Дима, я Дана!
– Мне все равно, кто ты! Сейчас так поколочу, сам забудешь, кто ты есть. И игры твои дурацкие у тебя из башки вылетят.
– Поколотишь, я на тебя пожалуюсь!
– Дожили. Родной матери уже угрожаешь. Вот до чего тебя твои дурацкие игры довели.
– В дурацкие игры вы с дядей Валерой играете. То сойдетесь, то разойдетесь. Вы уж решите, кто вы есть друг другу. Муж и жена, любовники или кто!
– Не твое дело. Нос не дорос мать учить.
– А кто еще, если не я? Кто еще у тебя есть?
И странная парочка на этом вышла из магазина. Саша ошалело смотрел им вслед.
Оказалось, что мимо ушей продавца этот разговор тоже не прошел.
– Слышал, как пацан мамашку свою строжил? – ухмыльнулся он, подавая Саше коробку с диском.
Саша молча кивнул. Слов у него решительно не находилось.
Но продавца тянуло поговорить:
– Да если бы я со своей маман осмелился так поговорить, у меня задница бы потом дней пять горела! Не посмотрела бы, что я взрослый, накостыляла бы так, что надолго бы запомнил.
– Эта женщина вроде бы тоже мальчику пригрозила.
– Да она должна была ему прямо тут уши отодрать! Чтобы они красные стали и лопухами висели до плеч!
Саша поежился и, хотя не собирался вступать в диалог, все-таки спросил:
– А у вас самого есть дети?
– У меня? – казалось, удивился этому вопросу продавец. – Есть. И даже очень много!
– И как они себя ведут?
– Уж точно не так, как этот пацан. Да-а-а… Они у меня воспитанные, не то что этот обмылок.
Саша молчал, а продавец все не мог успокоиться:
– И ладно бы он только мать третировал – сама виновата. Так нет, он же еще и вред окружающим наносит!
– Какой вред?
– Психологический. Вот посмотрит молодой парень вроде тебя на такую детку, так вообще, может быть, размножаться потом не захочет.
– Я захочу, – предупредил Саша, но продавца это не слишком угомонило.
– Нет, каков гаденыш! – продолжал он злиться. – Убивать таких надо! Что смотришь?
– Вам не кажется, что убивать – это уж как-то слишком?
– Ничего не слишком! Представляешь, что из такого вырастет, если вовремя меры не принять? Убивать – и точка!
Саше перехотелось брать диск у такого типа. Нет, он тоже был не в восторге от той сцены, которую устроил нахальный малец своей матери. Но, с другой стороны, если ту все устраивает, с какой стати это должно не устраивать продавца – постороннего в общем-то этой семье человека? Чего он суется со своими комментариями туда, куда не просят?
Оставив идею купить диск, Саша вышел из магазина, а вслед ему неслись возмущенные реплики продавца, который пошел посудачить в соседний отдел:
– Ну, баба, распустила мальца! Видали, что он ей устроил? Сама не может выдрать засранца, рука не поднимается, людей бы попросила.
Тебя, наверное!
– Меня! Меня бы пусть попросила! – как будто услышал Сашины мысли продавец. – А что? Я бы с радостью. И денег бы не взял. Если для пользы общего дела, оно можно и даром потрудиться.
Но Саше некогда было разбираться с чужими мамашами и их распущенными отпрысками. Дома ему предстояла встреча со своей собственной мамулей. А до этого еще предстояло выгулять заждавшегося Барона и купить уже наконец эти несчастные фрикадельки, без которых Саше точно не выжить. И дело тут не в том, что Саша может питаться одними только фрикадельками, а всякая другая пища у него колом в горле становится. Дело тут было в его маме, которая если уж сказала, что на ужин у ее сына должны быть фрикадельки, значит, в лепешку расшибись, а чтобы именно они, родимые, на столе и лежали.
Барон встретил хозяина таким бешеным кручением хвоста и радостным повизгиванием, словно они не виделись лет пять. А ведь прошло всего ничего, каких-нибудь часов шесть-семь. Впрочем, возможно, радость Барона имела еще одно чисто физиологическое объяснение. Ну, а как иначе, вы бы сами попробовали посидеть вот так взаперти шесть часов подряд. Небось еще не так бы запрыгали.