Тусили с однокурсниками возле фуршетного стола, пожрать бы, мать его. О-о-о, так, здесь даже тарталетки с красной икрой есть!
— Егорчик, разлей, пожалуйста, соки! — затянула свою трель полупьяная Котова, демонстративно насасывая чупа-чупс, как бы демонстрируя, что ночью будет насасывать мне кое-что другое. Ну, и отлично. Разливая вишневый сок, боковым зрением заметил, как Карп что-то капал в стакан из маленькой ампулы и, стремаясь, смотрел по сторонам.
— Э-э-э, ты чего?! — схватил его за руку. — Ты чё творишь? Что это за хрень?
— Да молчи ты! Это мой проездной билет к сексу! Вон, Дворецкая динамит меня, но после сочка по-любому даст. Это капли-возбудитель для женщин, типа виагры.
— Че?! — я откровенно ржал над другом. — Тебе твоя Дворецкая и в голодный год не даст, все в универе вместо слова «целка» говорят: “Аня Дворецкая”, - тут же вокруг раздался гогот, видимо, мою шутку оценили. — Смотри, что у меня есть, — лыбясь, достал бумажный пакет, в котором лежали две бутылки “Джек Дениелс”, кола и разные закуски в виде сыров и ветчины. — Пойдем в двадцать четвертую. Не страдай хуйней, Карп! — зацепил пару тарталеток и задницу Котовой, и мы шумно двинулись в 24 аудиторию.
Это был ничейный кабинет, который раньше был складом, а теперь здесь кутили студенты. Музыка, вискарь, кальянчик — все, как положено. Вика быстро окосела и уже во всю облизывала мне уши и шею, умоляя уехать отсюда, в красках шептав, что мы будем делать на квартире. А будем делать мы то, что я захочу… а захочу я…
Что-то по инерции отвечая Котовой, заметил, как дверь аудитории с силой распахнулась, и в дверном проеме показалась Карина. Вид у нее был такой, будто бы катком готова переехать здесь всех и все. О! А вечер-то перестает быть томным! Шоу начинается! По какому поводу сегодня будет кипиш? По поводу того, что алкашку пронесли? Ну же, Карина Леонидовна, давайте, удивляйте, Ваш выход! — самодовольно таращился на неё, не заметив, как одним глотком осушил стакан с вискарем. Янчевская же влетела в аудиторию как разъяренная фурия, сметая все на своем пути, пунцовые щёки жаром пылали, а грудь тяжело поднималась. Прищурился, смотрел, вкурить не мог — или она злая, или возбуждённая или… или и то, и другое?!
— Кто?! Кто это сделал? — задыхаясь, кричала она. — Кто, и что, чёрт возьми, вы подлили? Кто подлил мне в сок эту дрянь?!
— О-о-о, по ходу, историчка выпила тот сок, который Дворецкой причитался, — присвистнул Карп. — Я же забыл его там. Сейчас будет разъеб…
— Сука, ты чё, бля, охренел?! Карп, твою мать!! — здесь до меня дошло, что происходило с Кариной, ведь Макс подлил в сок сильнейший афродизиак, ещё и двойную дозу. И мадам, скорее всего, от желания сейчас с ума сходила. Вот это да! Кажется, шоу-программа начинается!
Янчевскую буквально колотило. Тут же ее ошалелый взгляд нашел меня, и она, злобно прищурившись, метала искры. Смотрел, и мне реально становилось стрёмно за нее — такое чувство, что у Карины начинался истерический припадок.
— Ах ты… Это все ты, гаденыш! Я знаю, что это ты! Естественно, кто же мог ещё до этого додуматься? Я тебя сейчас придушу! — рассекая пространство аудитории, Карина быстрым шагом приближалась ко мне.
— Да она пьяная! — сидя на моих коленях, Котова ржала как ненормальная. — Вы только поглядите на неё!
— А ну-ка, Викусик, иди, погуляй! — убрав подругу с коленей и смачно хлопнув ее по заднице напоследок, направился «тетушке» навстречу.
— Так, Карина Леонидовна, пойдёмте-ка, выйдем! — поймал и перехватил ее горячие ладошки, которые уже были готовы вцепиться мне в рожу, и быстро вывел из аудитории.
— Что это?! Что это, наркота?! Скажи, что ты мне подлил? — у гарпии случилась самая настоящая истерика. Она визжала, вцепившись мне в плечи. — Ты с ума сошел? Я вижу, ты вырос, но ума не добавилось! Ты хочешь войны, упырь? Ты ее получишь! Я тебе обещаю!
— Да успокойся ты! Ты слышишь меня?! Слышишь? Я здесь ни при чем, и ничего тебе не подливал. Ты считаешь меня совсем отбитым?! — перехватывал ее руки, пытаясь хоть немного привести в чувства, но, видимо, были плохи дела. Карина вся горела и, каким-то чумным взглядом смотря на мои губы, вдруг застыла, будто ей что-то чудилось. Это продолжалось несколько секунд, но потом, встрепенувшись, Янчевская кинулась нарезать круги по коридору. Меня же откровенно тащило от ее состояния, так, что невозможно было сдержать смех.