— Ведьма чертова! — я не успела опомниться от очередного потрясения, шумно дыша и хватаясь за жизнь, как моё любимое животное схватило меня своими стальными клешнями и со всей дури вышвырнуло из квартиры, как ненужный хлам. Секунда, и вот я уже летела в подъезд, счесывая и без того разбитые ладошки и щеку.
— Я тебя ненавижу, как же я, блядь, тебя ненавижу! — последнее, что я услышала, и железная дверь с грохотом закрылась. В истерике забившись с одичалым криком, я ринулась из последних сил к двери, по-прежнему готовая кричать, бороться, что-то объяснять Егору и высказывать. Глаза застилала пелена, а счёсанное лицо разъедало от соли, но в какой-то момент, едва прикоснувшись сбитыми пальцами к холодной железной двери, я с хрипом застыла, не имея возможности пошевелиться, как при сонном параличе. Он не просто мне в лицо плюнул и выбросил как ненужного котёнка, он раздавил мое глупое раненое сердце, превратив его в кровавую жижу, и теперь оно, пульсируя на последних оборотах, летело куда-то в пропасть. Безвозвратно. Без права на спасение. Непонятно, от чего, то ли от пережитого удара, то ли от той дряни, что мне кололи на протяжении этих дней, но меня вывернуло прямо на лестнице. Вместе с рвотными позывами и рыданиями всю душу там оставила, около двери Егора. Вытираясь рукавом, медленно, на пьяных ногах поплелась вниз. Тяжёлые встречные шаги вывели меня из забытья…Ольга…Она стояла внизу, через девять ступеней, пронзая меня диким чёрным взглядом, точно таким же, как у её сыночка.
— Ты рада?! — я истерично рассмеялась, прекратив двигаться, а она пристально наблюдала за каждым моим движением словно рысь, готовившаяся к нападению.
— Что, выставил тебя Егор? Почему ты мне не поверила? Все ведь можно было бы решить полюбовно, еще бы и денег заработала, так нет, он тебя в двери, а ты в окно!
— Подавитесь своими деньгами! — я сплевывала слюну с остатками сгустков крови и, как одержимая, медленно спускалась прямо на Ольгу. Теперь же она напряжённо пятилась к стене.
— Уясни себе, что не всё в этой жизни покупается, и не все люди игрушки, и сыночку своему объясни… Хотя, нет, поздно, горбатых моральных уродов исправит только могила! — сравнявшись с ней, задела ее плечом, не желая даже смотреть в глаза, продолжала спускаться вниз. — Ты за все ответишь Ольга, Бог не Тимошка, видит немножко. А теперь прощай! — с этими словами я медленно вышла из подъезда, оставляя за спиной проклятую семейку и все, что с ней связано.
Холодный октябрьский дождь ледяными каплями стекал по моему лицу, волосам и одежде, но я не чувствовала ничего, боли не было, холода тоже не было. Осознание моральной смерти пришло в отражении холодных витрин осеннего Симферополя. Это все, это конец. Мне некуда идти, да и незачем…
— Тётя, тетя, прячьтесь от дождя, а то заболеете и умрете! — мальчик лет восьми стоял на пороге старого кафе и с таким детским, милым сочувствием смотрел на меня.
— А я уже умерла, мальчик.
— Мам, посмотри, какая странная тётя!
— Димочка, сынок, ну что там?! — на пороге тут же появилась симпатичная молодая женщина. Увидев меня, она схватилась за голову и перепугано закричала.
— Господи, что с Вами? Вам помощь нужна! Проходите в помещение, я Вас напою горячим чаем! — женщина выбежала под дождь, хватая меня за руку и заводя в кафе. — Бедняжка, совсем молоденькая еще… Что с Вами случилось? Я могу чем-то помочь?
И тут меня прорвало… Задыхаясь, заикаясь и утопая в собственных слезах, на одном дыхании я выдала совершенно чужому, незнакомому мне человеку всю свою историю, начиная с приезда в Симферополь и заканчивая сегодняшним днём. Моя случайная собеседница с ужасом смотрела на меня, утирая слёзы.
— Бедная девочка… А поехали с нами…
Больше книг на сайте — Knigoed.net