– Готфрид. Ладно, идите, Вальдхайм. Утром увидимся.
Курт отдал честь, развернулся и отправился в гостиницу…
Гостиница оказалась типовым бараком. Правда, ухоженным и новеньким, еще поблескивающим свежей эмалью. Впрочем, все постройки форта выглядели так же. Молодой человек спокойно прошествовал по вымощенной плиткой дорожке, вдоль которой росли невысокие кусты, аккуратно, по-орденски, подстриженные. Поднявшись по ступенькам крыльца, прикрытого навесом синего стекла от палящего днем солнца, фанен-юнкер толкнул дверь и оказался в прохладном холле. Завидев незнакомого офицера, сидевший за столом кнехт в пятнистом обмундировании вскочил и отдал честь, стукнув кулаком по груди, а затем выбросив руку вперед:
– Во имя Господа!..
– И Пресвятой Девы Марии! – ответствовал Курт. Он устало положил перед солдатом командировочное предписание и вынул из кобуры оружие. Кнехт сунул карточку в считыватель, внимательно пробежав глазами высветившиеся в воздухе строки, утвердительно кивнул:
– Номер двадцать четыре, господин фанен-юнкер. Оружие заберите с собой. Здесь Приграничье, так что – свои порядки.
Звякнули древние, архаичные ключи на деревянной груше. Увидев удивленное выражение гостя, солдат пояснил, коротко пожав плечами:
– Приграничье, господин офицер… Не желаете чего-нибудь перекусить с дороги?
– Нет, спасибо, кнехт. Где я могу принять душ?
– Голубая дверь по коридору в конце.
– Спасибо…
После прохладного душа, смывшего грязь и пот, молодой человек почувствовал себя намного лучше. Все же осознание того, что он находится на чужой планете, да еще невыносимая духота незаметно для организма навалились тяжелым грузом, несмотря на бушующий в крови адреналин. Вытянувшись нагишом на белоснежных простынях из натуральной ткани, приятно холодивших кожу, незаметно для себя Курт задремал, не удосужившись даже прикрыться хотя бы полотенцем. Впрочем, вскоре, озябнув, проснулся и, торопливо натянув нижнее белье, вновь устроился в кровати…
Пробуждение было ужасным. Дико взвыл тревожный рог, своим низким гулом заставляя вибрировать даже кости черепа. Тело, натренированное годами учебы, действовало само. Спустя минуту Курт уже был в коридоре. К его удивлению, давешний кнехт оказался облаченным в полное боевое снаряжение.
– Господин офицер, как вы вовремя! Я уже хотел бежать вас будить. Держите!
Солдат нагнулся и выудил из-под стола продолговатый контейнер, в котором Курт узнал стандартный бронекостюм пехоты.
– Доводилось пользоваться?
Юноша молча кивнул и тут же натянул доспехи. Следом на столешницу легли тяжелый пятилинейный автомат с коробкой запасных магазинов и кубик переговорного устройства.
– Шестой канал, господин офицер. Сейчас выдвигайтесь к штабу. Самое высокое здание через две линии отсюда. Выйдете – увидите сразу. Там обратитесь к дежурному, он вас пристроит.
– А что, собственно говоря, происходит?
Вальдхайм наконец проснулся и решил, что стоит поинтересоваться. Может, это обыкновенная учебная тревога, и тогда можно со спокойной совестью продолжить сон? Но, против ожидания, лицо кнехта стало суровым. Вся вежливость и подобострастие шрехта перед настоящим человеком мгновенно слетели с солдата, и он коротко бросил одно-единственное слово, заставившее новичка побледнеть:
– Партизаны!
Неведомый ужас незапамятных времен… То, чем матери-тевтонки пугают непослушных детей. Чудовища, не имеющие ничего святого и не брезгующие никакими мерзостями, не соблюдающие законов войны. Из легенд было известно, что живых после встречи с этими исчадиями ада не оставалось никогда…
Кровь вновь вскипела от адреналина, Курт встряхнулся, ощущая, как мышцы наливаются силой. Короткими, скупыми движениями он проверил обмундирование, автомат. Тот был ухожен и находился в отличном состоянии. Сто восемьдесят запасных патронов в пяти магазинах, не считая того, что вставлен в приклад оружия. Две гранаты в сумке, полагающейся к бронекостюму, плюс дополнительно зажигательная и специального действия – ослепляющая. Ножа не полагалось, зато у Курта был фамильный кортик. Ну и несколько встроенных в броню интересных и необходимых для выживания в любых условиях вещей. Коротко взглянув на забрало тактического шлема и убедившись в полной зарядке энергобатареи, фанен-юнкер шагнул к двери, провожаемый голосом кнехта:
– Не забудьте, господин офицер, через две линии, самое высокое здание городка, шестой канал!..
Вальдхайм перешагнул через порог и внезапно почувствовал, что на душе у него становится очень скверно…