Странно, но пресловутые «тартары» оказались так же мало похожи на азиатов, как рыжий Яцек или светловолосая панночка. Ни желтоватых, обветренных степными ветрами лиц, ни узких глаз-щелочек, ни жидких бороденок а-ля Чингисхан. Вполне даже европейская внешность. Что-то тут было не так. Однако удивляться некогда. Слезоточивый газ — преграда, увы, ненадежная. Прорваться через нее галопом — пара пустяков. Пустить арбалетный болт — еще проще. А если ветер вдруг переменится и родимая «черемушка» накроет повозку, тогда Бурцева и панночку можно будет брать голыми руками.
Но пока всадники в масках пятились назад, забыв об арбалетах. И жить становилось веселее. Настолько, что появлялись нужные идеи.
Нет кнута? Сделаем! Бурцев расстегнул ремень. Никчемные наручники — в карман. Остатки газового баллончика — в воздух, между повозкой и растерявшимися кочевниками. Да повыше, чтоб едкая аэрозольная взвесь провисела как можно дольше. На несколько секунд она обеспечит какое-никакое прикрытие. Ну, а после придется полагаться лишь на прыть польских лошадок.
Бурев раскатал широкий омоновский ремень во всю длину, взмахнул рукой, чуть наклонился, — чтоб достать подальше.
И-и-эх, выноси залетны-я!
Тяжелая пряжка рассекла воздух, смачно врезалась в лошадиный круп. И еще раз!
Взбрыкнув задними ногами, лошади понесли-и-и! Да так, что Бурцев едва удержался в повозке.
С дороги они слетели почти сразу. Непаханая целина сотрясала дерзкий шарабан, вообразивший себя гоночным болидом. Деревянные колеса убогого средства передвижения, впрочем, были сделаны на совесть, да и крепкие хорошо смазанные оси тоже не подвели.
Сзади, из повозки, сквозь несмолкаемый грохот прорывалось испуганное повизгивание. Панночка переживает! Не привыкла, небось, к этакой тряске? Не гонялась за уркаганами по бездорожью в милицейском «уазике»? Но ты уж потерпи немножко, «благодетельница наша».
Он подстегнул лошадей. Визг усилился. Да, пассажирке там несладко. Если уж сам Бурцев с трудом удерживался на месте возницы, можно представить, какие катаклизмы творились за его спиной. Этот расшитый орлами гроб на колесах лишен был даже намека на рессоры. Наверняка, все содержимое повозки знатной полячки сейчас ходит ходуном. Ну, и сама панночка тоже покоем не наслаждается. Если бы не высокие борта и исполосованный, но закрытый полог, девицу давно бы вышвырнуло наружу.
Две или три стрелы запоздало просвистели над головой. Тем дело и ограничилось. Погони не было. Видимо, газовая атака произвела должное впечатление. Боятся, «тартары»! То-то же! Знай наших! С ОМОНом связываться — это вам не девок из телег таскать.
Бурцев правил к роще. Потом долго мчался вдоль нее, не решаясь на такой скорости свернуть в редколесье. К чему раньше времени гробить транспортное средство о колоды и пни, если преследователей все равно не видать? Лучше максимально увеличить отрыв, пока есть такая возможность.
Он не заметил, как это произошло. Просто стена деревьев вдруг выросла не только слева, но и справа. И вроде бы сзади. И, кажется, впереди тоже. Въехали в лес как-то сразу, вдруг.
Стало заметно темнее. И подтаявшего снега, прятавшегося в густой тени от весеннего солнышка здесь было побольше. Лошади мчали по малоприметной лесной колее, проложенной, судя по всему, обозами беженцев. С колес слетели последние комья полевой грязи. На подстилке из опавшей хвои и сопревшей прошлогодней листвы было чище. Но и опаснее тоже: коварный лесной ковер мог таить под собой массу неприятных сюрпризов. И все же скорость лучше не сбавлять — пусть лошади скачут, пока скачется.
Дважды или трижды упряжка благополучно пронеслась мимо развилок. Даже когда наезженная колея вдруг сменилась позабытой людьми и Богом просекой, провидение еще некоторое время оберегало повозку от неминуемого рассыпания на части. Но вот и просека становится все уже и уже, превращаясь в стежку, для которой четыре колеса — слишком большая роскошь.
Глава 11
Колесо они все-таки потеряли.
Кривой отросток коряги, присыпанной снегом, зацепил правое переднее. Треск, скрежет… Дальше колесо продолжило свой путь самостоятельно.
— Тпру-у-у! Стоять!
Куда там! Кричать уже не имело смысла.
Повозка пошла юзом и едва не перевернулась. Разбитая и покореженная она остановилось, лишь сбросив с себя мучителя-возницу. У-у-ух! Кочковатая земля и несвежий снег вдруг поднялись на дыбы, встретив падающего Бурцева смачным ударом.