— Самая короткая дорога, — пожал плечами он. — Я опаздывал и…
— Понятно, — отмахнулся Пацаев. — А знаешь, куда может завести самая короткая дорога?
Бурцев промолчал, но и взгляда не отводил. Командир небрежно смахнул в ящик стола бумаги, нервно закурил:
— М-м-да, история… Волосатика твоего убили. Затылком о бордюр — и готово. Девицу в реанимацию уже мертвой доставили. Скины ваши исчезли. Пока ты девчонку в больницу сопровождал, ППС-ники весь парк прочесали. Нигде никого.
— Да я собственноручно трех амбалов уложил! Это ж не иголка в стоге сена, можно было и найти.
— Не иголка. Но, значит, плохо ты их укладывал. Встали твои амбалы и ушли. Или помог им кто-то. Может быть, пришел этот твой колдун-магистр, дунул-плюнул, тевтоны и поскакали зайчиками, не приходя в сознание?
Бурцев уже начинал жалеть, что поведал Пацаеву обо всем без утайки. А ну, как и правда, девчонка, рассказавшая о случившемся, малость умом тронулась после побоев? Магические обряды в полнолуние на месте древних развалин, загадочные артефакты Третьего Рейха… Чего уж там — звучит все это, конечно, диковато.
— Нужно найти тевтонского магистра, — угрюмо проговорил Бурцев.
— Уже ищут. Как всегда — без толку.
— А что начет тевтонского шабаша? Полнолуние, если не ошибаюсь, не сегодня — завтра.
— Сегодня. Этой ночью. Я уже обо всем доложил кому надо. Народ смеется, но обещали послать к парку усиленный патруль для наблюдения. Только сейчас не о том речь.
— Тогда о чем?
— О тебе, Вася. Меня вот что интересует. На кой ты вообще попер против тевтонов в одиночку? Тоже мне благородный рыцарь выискался! Что, трудно позвонить и подмогу вызвать? Мобильник же был при тебе.
Да, тут, пожалуй, прав Пацаев. Надо было сначала сделать один звоночек, а уж потом… Хотя оставалось ли у него время на этот звонок?
— Вообще-то там людей убивали, товарищ майор, нужно было действовать…
— Головой прежде всего нужно было думать! — грозно свел брови Пацаев. — Людей-то ты все равно не спас.
Бурцев сник. И в этом майор тоже прав. Теперь уж на все сто… Блин, жалко девчонку. Да и парня тоже. Молодые оба, хоть и дурные.
— Или ты кавказец какой с рынка, чтобы скинов так ненавидеть? — продолжил Пацаев. — Лезешь в драку, как…
Майор не закончил. Раздраженно вдавил куцый окурок в грязную пепельницу и потянул из пачки последнюю сигарету.
— Вообще-то в моих жилах течет русская и польская кровь, — невпопад пробурчал Бурцев, — татарской тоже накапало немало — отец по архивам лазил, родословную выяснял.
— Ну, так вот уйми свой коктейль, пока служишь под моим началом. Корректнее нужно действовать, корректнее и осмотрительнее.
Бурцев вздохнул. Как можно вести себя корректно и осмотрительно с отмороженными беспредельщиками? Ну, как?!
Тяжелая майорская ладонь тяжко хлопнула об исцарапанную столешницу.
— Значит так, Василий. Сейчас сядешь писать бумажки. Укажешь все как было, только без мистики. А впредь… — Палец Пацаева поднялся выше густых нахмуренных бровей. — Я тебя предупреждаю первый и последний раз: в ОМОНе мне герои-одиночки не нужны. Геройствовать только на службе, только всем подразделением и только по приказу, понял? А не понял — топай обратно в конную милицию.
…Из кабинета Бурцев вышел смурной. Неплохой человек майор, но чересчур осторожный. Оно понятно: когда пенсия не за горами, рисковать не шибко-то и захочется. А история в парке — очередная головная боль для Пацаева. Драка с участием омоновца, два трупа. Начнутся, блин, рапорты, отчеты, объяснительные…
— Как дела, командир?
Все отделение в сборе. Ну, прямо как на разводе. Лица — насупленные, озабоченные, встревоженные. Переживают.
— Чего майор говорит, Вась?
— В конную милицию гонит.
Физиономии бойцов поплыли в улыбках. Если речь заходит о конной милиции, значит, не все так скверно. Шутит командир.
Служба в отряде конной милиции, куда после армии занесло Бурцева, долгое время была объектом дружеских насмешек. Да и сам он не мог о ней вспоминать всерьез. В конники пошел по какой-то самому неведомой прихоти. Из-за неосознанных детских фантазий. Красивой романтики захотелось после армейских будней, что ли… Но романтика быстро кончилась.
Всадников в форме никто всерьез не воспринимал. Использовалась милицейская кавалерия больше для парадного антуража. Те, кому хотелось реальной работы, а не праздничной мишуры, уходили один за другим. Ушел и Бурцев — благо приглашали в ОМОН. «Хоть в седле сидеть научился — и то дело, — усмехнулся майор Пацаев при первой встрече. — Авось где-нибудь, да пригодится».