Маркграфам асканийским и в голову не приходило заводить у себя в Бранденбург крупную знать; но они раздали множество мелких ленов вассалам, которые пришли туда вместе с ними или которых привлекло в марку желание создать себе положение. В то же время они расселили по деревням колонистов, пришедших из Саксонии и Голландии. Желая основать новую деревню, маркграф продавал известное число десятин земли какому-нибудь предпринимателю, который брал на себя распродажу ее по участкам будущим деревенским обитателям. По окончании всей операции такой предприниматель делался наследственным судьею и правителем нового местечка. В тех пунктах, где развивались торговля и промышленность, маркграф заводил рынки и по мере надобности превращал деревушки в города. Такому превращению предшествовало исследование нужд местности и заявление об общеполезности новой меры. В виду того», — сказано в начале одной маркграфской хартии — «что нам и нашим советникам показалось полезным учредить город возле Вольцена, мы приложили к тому все наши старания». И тут дело не обходилось без частного предпринимателя: он покупал у маркграфа землю, которая присоединялась к деревенскому участку, перепродавал ее будущим горожанам, копал рвы, строил стены и общественные здание и после этого становился наследственным судьей нового города.
Вначале между жителями одной и той же деревни или одного и того же города не было различие; все имели определенные обязанности по отношению к маркграфу, но все пользовались личной свободой. Положение бранденбургского крестьянина в XII ст. было лучше положение крестьянина саксонского, который был прикреплен к земле; таким образом, эмигрант шел тогда искать за Эльбой того, чего, он ищет теперь за Атлантическим океаном, т. е. свободной собственности. Один любопытный документ — одно примечание из большего юридического сборника того времени, Sachsenspiegel (Саксонское зерцало) — объясняет истинную причину этого привилегированного положение бранденбуриицев: «Они свободны, потому что они первые распахали почву». Точно также и города, под управлением своих судей, окруженных выборным советом, пользовались известной независимостью. Так как местность, где они были построены, была открыта всяческим нападениям, то приходилось поощрять предпринимателей и первых горожан большими льготами. В учредительной грамоте Сольдина маркграф говорит, что новое создание «требует большой свободы»: так формулировался закон, имевший бесчисленные применения в Северной Европе. На берегах Зюдерзее и на берегах Балтики, в Голландии и Ливонии так же, как в Бранденбурге, основатели городов требовали себе вольностей в вознаграждение за трудности и опасности, с которыми им приходилось бороться. Но эти льготы имели свои границы: горожане, как и крестьяне, оставались подданными маркграфов, и их независимость не должна была противоречить их подчиненности своему государю.
Церковь в марке тоже подчиняется общему закону. Ей было вполне естественно занять важное место в стране, часть которой была отвоевана у язычников немецким оружием. Монахи из Премонтрэ, ученики св. Норберта, архиепископа магдебургского, и монахи из Сито, ученики св. Бернара, одинаково еще пылавшие юношеским жаром, явились на правый берег Эльбы, чтобы молиться, проповедовать и обрабатывать землю; но в Бранденбурге клирик, несмотря на оказанные им стране услуги, должен был уступать первенство мирянину. От маркграфа до последнего крестьянина каждый житель марки работал на пользу страны острием шпаги или острием плуга и гордился сознанием услуг, оказанных им общему делу. В маркграфе это сознание было живее, чем в ком бы то ни было, и когда между ним и епископами, или, говоря современным языком, между государством и церковью, произошло столкновение, то церкви пришлось уступить. Предметом ссоры была десятина. Аскании заявили притязание на пользование этим доходом, который, по общему всему христианскому миру обычаю, принадлежал церкви: они ссылались в свое оправдание на то, что вырвали свою область из рук язычников» и «что платят солдатам, без которых исповедующие религию Христа не могут жить в безопасности». Епископы бранденбургские должны были пойти на сделки; они сохранили свои права на десятину, но пользование ею предоставили фамилии Асканиев, как завоевателям страны. Этот договор является единственным памятником, где совершенно ясно изложены те основания, по которым власть маркграфа получила свой исключительный характер. Что касается маркграфа, то его точка зрения очень проста и ясна: без него и без солдат, которыми он командует и которым он платит, говорит он, не было бы церкви. Он знает, что он необходимое лицо, от которого зависит существование всего остального.