По этой-то причине большая часть миссий и осталась бы безуспешной без поддержки их политикой и силой. «Я совершенно бессилен, — говорит апостол Германии Бонифаций, — без покровительства франкских герцогов и внушаемого ими страха». Тридцать четыре года войны, избиений и массовых переселений понадобились на то, чтобы обратить саксов; а по окончательном их замирении понадобился Саксонский Капитулярий, где смертная казнь стоит в каждой статье, и суровое правление епископов и графов. Язычники инстинктивно чуяли, что, защищая своих богов, они защищают свою свободу, и что, становясь христианами, они должны были стать подданными. При появлении миссионеров они знали, что следом за ними идет князь и что князь несет им рабство. Адальберт говорит пруссам, что он послан польским герцогом; но как раз польского ига пруссы и боялись пуще всего. Они вели с герцогом войну на границе, и самое убийство епископа-миссионера было кровною местью, так как брат его палача был убит поляками. Варвары охотно оставили бы миссионеров в живых, чтобы потом за их смерть не расплачиваться: два раза они приказывают этим неизвестным выходцам с того света» уходить туда, откуда они пришли. Они считали их существами зловредными, и летописец влагает в уста этих дикарей замечательные слова: «Из-за этих людей земля наша перестанет давать жатву, деревья — плоды, животные — приплод, а какие родятся, — сейчас же умрут». Пруссы ошиблись, ибо земля их должна была и потом давать урожаи, и даже неслыханные; но суждено было наступить дню, когда не осталось никого из пруссов, чтобы их собирать. Весь этот народ погиб жертвою католической цивилизации, оставив по себе только имя, присвоенное его победителями. И прав он был, говоря предшественнику тевтонских рыцарей: «Убирайся!»
Завоевание Прусской области Тевтонами.Адальберт умер, не успев обратить ни одной прусской души к христианской вере; но вся Европа узнала, что один из ее епископов, друг императора, нашел мученический венец среди язычников, до того времени никому неведомых, и имя пруссов вышло из мрака неизвестности. С тех пор пруссы не знают покоя: с севера на них нападают датчане, с юга поляки. Ни те, ни другие, однако, не достигли прочных результатов, и кризисы безначалия, периодически повторявшиеся в Польше, постоянно спасали пруссов. Сами пруссы обыкновенно держались строго оборонительного образа действий: когда враг на них нападал, они скрывались в лесах, выжидали там, когда он начнет отступать, и затем пускались его преследовать. В половине XII века королю Болеславу IV, после одной победоносной экспедиции, удалось обложить их данью; но они сейчас же снова отказались платить ее, а когда он еще раз пошел войной на их страну, то почти вся армия его там погибла. То была последняя крупная война, и в начале XIII ст. Пруссия все еще оставалась независимою и языческою.