Усердие аббата было еще более подогрето известиями, принесенными из Ливонии монахами, которые встречались там с Теодориком, цистерцианским монахом, обеспечившим успех миссии, организованной епископом Риги. Если уж Теодорик и его братья-монахи смогли обратить язычников в Ливонии и Эстонии, то почему он не может свершить то же и в Пруссии?
Но мирное обращение осложнялось периодическими попытками польских королей и князей расширить пределы своих владений. Хотя их продвижение на восток бывало успешным, в Пруссии оно лишь сводило на нет достижения миссионеров и вызывало месть язычников. Но сокрушаться о своих прошлых ошибках было не в духе христианских правителей. Поскольку Пясты, особенно Конрад Мазовецкий, и их епископы и аббаты знали о том, что их подданных угоняли и продавали на рынках торговцам рабами из мусульманских и православных земель, то они просто обязаны были действовать. Не в силах одни защитить свои границы, они обратились за помощью к рыцарским орденам[16]. Среди тех, кто был готов выслушать их просьбу, был и Тевтонский орден.
Конрад фон Ландсберг, уроженец Мейсена, расположенного неподалеку от Пруссии, был хорошо знаком с обычаями Польши и с ее географией. Он командовал небольшим отрядом, который первым вступил в Пруссию. Эта крошечная армия вошла в Пруссию с намерением основать опорный пункт на землях, обещанных князем Конрадом
Мазовецким и епископом Кристианом. Великий магистр Герман фон Зальца нуждался в каждом рыцаре и каждом воине для крестового похода Фридриха II, но он понимал, что не сможет оставить без внимания приглашение в Пруссию. Он знал, что его соперники – Добринский (Добжинский) орден, тамплиеры и госпитальеры – также могут начать экспансию в этом направлении, он понимал и то, что Конрад может переменить свои намерения. У средневековых владык, как и у нынешних, короткая память, и они часто меняют свои решения, не предупреждая и не объясняя причин.
По всей вероятности, Конрад фон Ландсберг привел эту горстку рыцарей из монастырей центральной Германии, возможно, он взял только новых братьев и воинов, которые были слишком больны или изранены, чтобы присоединиться к Великому магистру, когда флот крестоносцев отплыл в Святую землю. В этом отряде было всего семь рыцарей, которых сопровождало от семидесяти до ста оруженосцев и сержантов, и, конечно же, слуги, чтобы печь хлеб, варить пиво, стирать одежду, содержать в порядке коней и снаряжение. Так как отряд представлял монашеский орден, а также госпиталь, в составе отряда были священники и лекари. Все эти мужчины присутствовали на восьми религиозных службах каждый день, это было их главным делом и занимало основную массу их времени. Они были хорошо вооружены, хорошо оснащены и очень хорошо подготовлены, но никто из них не был «сверхчеловеком». Внешне они были обычными рыцарями, в душе же – истово верующими монахами. Конрад фон Ландсберг не отважился войти прямо в Кульм – стратегически важную излучину Вислы – и остановился на южном берегу в Мазовии, где князь Конрад построил маленький замок на холме напротив будущего месторасположения Торна (Торунь). Немецкие крестоносцы назвали его с мрачной иронией – Фогельзанг (птичья песня – нем.). Летописец Николас фон Иерошин объяснял это название так: «Там стонали во множестве раненые люди, а вовсе не ночные птички, и их стенания напоминали ту песню, что поет лебедь перед тем, как умереть от руки охотника».
Маленький отряд тевтонских рыцарей не смог бы выстоять против пруссов, но эти земли почти обезлюдели из-за прежних польских вторжений, к тому же некоторые местные жители уже приняли христианство и были связаны клятвами с князем Конрадом и епископом Кристианом. Таким образом, число язычников в Кульме было невелико, а те, что оставались, не видели в прибывшем отряде серьезную угрозу. Это было их ошибкой. Как только фон Ландсберг закончил строительство замка-монастыря, он направил своих рыцарей за Вислу, чтобы убивать язычников, жечь деревни и уничтожать посевы. Он соглашался на перемирие лишь при условии принятия теми христианства.
В это время в Пруссии находился легат папы, епископ Вильям Моденский. Итальянский прелат был хорошо знаком с обстановкой в Прибалтике, уже побывав ранее в Ливонии и Эстонии. Он только что прибыл из Дании, где обсуждал с королем Вальдемаром II неудачи ливонского крестового похода. Из Ливонии он отплыл в Пруссию, где и пребывал с поздней осени 1228 года (или ранней весны 1229 года) примерно до января 1230 года, когда понял, что ему нужно отправляться в Италию и посоветоваться с Германом фон Зальца.
Сведений о деятельности легата очень мало. Он перевел учебник по грамматике на прусский язык, так что местные жители могли учиться читать, и обратил в христианство нескольких человек, очевидно из Помезании и Погезании – земель к северу от Кульма. Весьма вероятно, что новообращенные христиане, упомянутые в папских буллах 1231 и 1232 гг., в которых тевтонским рыцарям запрещалось тревожить их, это пруссы, а не крестоносцы в Ливонии, как в основном считают современные историки. Вильям Моденский был всегда очень озабочен благосостоянием новообращенных. Он опасался, что дурное обращение может привести их к уверенности в том, что христиане лицемеры и тираны, а ведь христианство должно умножать справедливость, мир, чистоту в добавление к выгодам духовного единения и бессмертной жизни.
Вильям Моденский собирался энергично согласовывать крестовые походы местных властителей, которые тратили больше сил и времени на склоки между собой, чем на ведение священной войны. В январе 1230 года на свет появился документ, подписанный князем Конрадом и епископом Кристианом. Этот документ был сохранен орденом (или восстановлен, или сфальсифицирован) и чрезвычайно запутал дело, так что сложно понять, что же было обещано тевтонским рыцарям и когда эти обещания были сделаны. Пришедшие затем поколения не могли обратиться к умершим за личными свидетельствами и, полагаясь на свои чувства, выносили суждения в соответствии с текущими политическими интересам, пренебрегая поисками истины.
Какого бы успеха ни добился Вильям из Модены, вскоре этот успех был сведен на нет из-за того, что он не сумел отбить у тевтонских рыцарей охоту нападать на поселения в Кульме. До этого времени рыцари пересекали Вислу, отправляясь в набеги, но не пытались закрепиться там. Это был период в буквальном смысле разведки боем – узнавания земель и людей. Горстка рыцарей и сержантов изучали язык, обычаи и военную тактику своих противников, готовясь ко дню, когда прибудут подкрепления.
В 1230 году подкрепления под командованием магистра Германа Бальке прибыли в Фогельзанг. Талантливый воин, немало лет руководивший крестовыми походами в Пруссию и Ливонию, Бальке был рассудительным человеком, уступчивым во многих отношениях, за исключением одного – когда он имел дело с язычниками или неверующим, у него не находилось для них ни терпимости, ни снисходительности, ни милосердия. А вот среди всех христиан – немцев, поляков, пруссов – он пользовался уважением и доверием. Обычаи и традиции, установленные им в это время в ордене, сохранялись в основе своей до конца века, включая печать магистра с изображением бегства Святого семейства в Египет. Символизируя, вероятно, высокий пост, занимаемый Бальке, печать несла его имя. Печати, которыми пользовались все остальные магистры ордена, были безымянными.
Герман фон Зальца смог отправить новый отряд рыцарей, потому что он был наконец свободен от своих особых обязательств в Святой земле. И хотя у него в Палестине теперь было больше обязанностей, чем перед походом Фридриха II, в условиях перемирия Палестинскому дому ордена не требовалось обычного числа воинов. Если же поток добровольцев в орден не иссякнет, рассуждал фон Зальца, он сможет отправлять в Пруссию новые войска каждый год, не ослабляя гарнизон в Акре. А еще сохранялся шанс, что орден сможет вернуться в Венгрию и это уменьшит необходимость его присутствия в Пруссии (папа Григорий IX писал королю венгерскому Беле, прося его вернуть ордену конфискованные земли). Но Герман фон Зальца был реалистом. Он не ожидал, что орден получит обратно земли в Трансильвании, но и не забывал, что пути Господа неисповедимы – короли меняют свои решения, неожиданно попадают в затруднительное положение, наконец, короли умирают. Герман фон Зальца был готов вернуться в Венгрию, если Господь снова повернет обстоятельства в его пользу.
16
Конрад создал свой военный орден – Добринское братство,– который он надеялся полностью контролировать. Но этот орден был позднее полностью истреблен во время войны на Волыни. Тамплиеры и госпитальеры также получали владения в Помереллии и Польше, но их вклад в позднейшую военную экспансию был слишком мал, чтобы иметь значение.