Которую не назвать братской.
Мы драпируем свое сожаление
Карнавальным блеском игры.
Напудрив трафареты глаз
Сладким ядом,
Мы не видим плюющих правдой
На золотые плиты лжи,
Ставших нашей дорогой.
Быть боимся распятыми
На крюках морального выбора:
Жить сердцем открытым,
Или скрипя зубами,
Ощетинившись страхом изгнания.
Потому что изгнанный обречён
На смерть в голодной пустыне.
И до крови впиваясь в локти,
Мы проклинаем ночь,
За то, что она также темна,
Как и мы, цифротелые демоны,
Порождённые играми,
За которыми не разобрать:
Где человек, где его пустота.
***
Радуга сломалась
Звоном разбитого хрусталя,
Брызгами самоцветов.
Они тают под солнцем
Августа
Во влажной траве.
Я едва успеваю
Собрать их,
Но карманы
Остаются пустыми.
Красоту мира
Не унести.
***
Промокшие фасады
В тисках бетонных
Сжали медных фурий,
Изъеденных веками
Касаний торопливых рук.
Лоснится тротуар
В дождливом трауре
По лету.
В окне –
Букет из белых роз,
Поникших головами
В хрустальной вазы пустоте.
И тлеет
Над сводом бесприютных улиц
Былой пожар.
И снял одежды
Старый клён.
Здесь счастлив был
Всего однажды.
Здесь счастлив был я
И влюблён.
***
О, Калипсо, тебе ли не видеть сны
О чудесах, что вершатся на поверхности облаков?
Играя на флейте ночи
Ты заставляешь звёзды сыпаться под ноги,
А после ступаешь по их иглам,
Оставляя кровавые следы на песке.
И пока их не слизывает море,
Я в каждом прочитываю
О своей погибели.
Ты вплетаешь в волосы
Жемчужные нити,
И по ним я отсчитываю
Перламутровые рассветы,
Туманы которых для тебя –
– купель.
Семь лет – мгновение…
Взываю к милости Афины.
Я отправлюсь в отчий край
И ты пошлёшь попутный ветер.
Я покину тебя,
Дочь Тефиды,
Оставаясь твоим пленником
Навеки.
***
Люди.
Падают, встают.
Иногда улыбаются.
Но чаще с горечью
Ведут счёт ошибкам,
Каленым железом выжигая надежду.
Им прошлое когтями
Вцепилось в горло.
Им бывает страшно.
Они загнаны в норы.
Бывает, стыд вспарывает артерию
Бывает, кому-то снятся птицы,
А они камнем – вниз – без крыльев.
А ещё знаете, как бывает?
Когда перехватывает дыхание – отчаяние.
Ведь не каждому дано выдержать
Дороги,
битым стеклом вымощенные.
Не каждому дано
Дойти до заката
И смотреть с улыбкой,
Как уходит за горизонт,
Все, ценимое, приласканное, значимое.
Не каждый силён настолько,
Чтобы терпеть за потерей потерю
И дышать
Раздавленной глыбами грудью.
Говорят, не жалейте слабых,
Вы их унижаете жалостью.
А по мне, так любите каждого
И врагов, как ближнего.
Потому что нет в нас ничего,
Кроме человеческого.
И я не верю, что больше
Никто
Ни за кого
Не в ответе.
***
Мне слышится звон каруселей.
Призрачный, будто из детства.
Я пытаюсь запечатлеть его на холсте,
Но какие бы краски ни брал – всё не те.
В увядании лета, в тёмных тонах августа
Тонут сонливые голоса прошлого.
Может, когда-нибудь я наберусь смелости –
И в омут с головой – искать справедливости.
Говорят, нет её ни на небе, ни на земле.
Кругом одни топи бесчеловечных взглядов.
Тогда пускай смывает узоры с рук
Дождь, поливший внезапно, вдруг.
И пусть карусельные трели детства
Остаются лишь воздухом. Я разрываю холсты,
Мне туда не упасть, не вернуться.
Той чистоты можно только коснуться.
И как свет маяка её через жизнь пронести.
***
Фонари теснятся в переулках,
В их свете видны
Все тайны углов.
В расставленные ими сети
Попадаются то коты,
То редкий прохожий
То пустой трамвай –
Небогатый улов.
Голубей приютили
Скаты крыш в оспинах ржавчины,
Вздыхающие по молодости,
Как старики,
Высовывающие головы в окна –
Не идёт ли дождь?
А он всё не начинается,
Хоть с полудня город накрыли тучи.
Значит, ближе к ночи…
Отточен
Серп луны, повисшей в прогалине неба.
Серебрится вдали
Холодная бритва канала.
Я помню тебя на мосту.
Ты стояла
В сером пальто,
Перебирая пальцами по перилам,
Будто по клавишам,
Называла мне ноту за нотой
Так быстро,
Что я не успевал прочувствовать
Всю глубину текущей в тебе реки.
И когда соединились руки,
Ты на немой вопрос ответила: