В такие моменты внутреннего раздрая мне помогала монотонная работа вроде расчёта тоннеля какого-нибудь судна на сложную поверхность опасной планеты со всеми вытекающими задачами вроде определения количества потребляемого топлива и так далее.
Поэтому я поспешила в свой бокс, чтобы спрятаться от чужих глаз, успокоиться и узнать на что способен гим, установленный там и закреплённый за мной.
Кира к счастью была на лекциях. Так что я преспокойненько начала свою исследовательскую деятельность.
— Гим, что такое хлопья с молоком?
— Популярный завтрак на фермерских планетах, — ответил мелодичный женский голос. — Хлопья изготавливаются из…
— Достаточно, — остановила компьютер. — Почему я никогда этого не пробовала? — с обидой пробормотала себе под нос.
— Слишком популярный продукт, сложно найти хлопья хорошего качества, редко добавляется в рацион на станциях длительного пребывания, где все продукты должны обладать не только питательной ценностью, но и витаминами и минералами.
Я хмыкнула.
— Расскажи про Корнелиуса Плама.
Компьютер начал озвучить практически слово в слово то, что сам Корнелиус сказал на занятии, двадцать пять кругов бла бла бла.
— Покажи самый выдающийся навигационный расчёт Корнелиуса Плама.
Гим задумался, но всё же выдал мне подробный расчёт.
Я увеличила голограмму так, чтобы она была в высоту комнаты. Уселась на кровать в позе лотоса и начала читать.
Спустя некоторое время я поняла, что круизный лайнер, путешествующий по планетам галактики, попал под метеоритный дождь, от чего навигатору пришлось срочно менять параметры тоннеля, выводить корпуса из-под обстрела, а это очень немаленькая махина. Меня здорово заинтересовало, как в этой ситуации повёл себя мой смешливый профессор.
Я увидела, что ему понадобилось ровно пятнадцать сотых оборота, чтобы внести необходимые изменения.
— Гим, засеки пятнадцать сотых.
— Запускать? — спросил компьютер.
Я размяла руки, надела наушники с шумом моря, которое никогда не видела, и приготовилась.
— Запускай!
Время пошло, а я начала усиленно писать новую схему навигационного тоннеля с учётом имеющейся угрозы.
Меня так увлекло! Я писала схемы и расчёты на планшетке, а они тут же появлялись передо мной в воздухе, поэтому работа шла очень споро.
Когда закончила, встала и осмотрела свою работу, ища, где ещё можно её улучшить.
Не нашла, а сотомер всё ещё не сработал. Я справилась быстрее Корнелиуса Плама.
Довольная, я повернулась, чтобы положить наушники на полку, и вздрогнула от неожиданности. В моей комнате стоял Брукс.
— Кварки! — воскликнула я, не сдержавшись.
— Вы так вкусно пугаетесь, — сказал он.
Вкусно пугаюсь?
До меня вдруг дошло, кто он такой… Да он суккуб!
Никто не знает, где именно зародилась эта раса, но они распространились по всем планетам. Главная их особенность — они улавливают эмоции и подпитываются ими.
Я попятилась. Он закрыл глаза и вздохнул.
— Я почувствовал тебя ещё там, на шаттле. Ты была так сконфужена, так испугана, удивлена и расстроена, что я просто не смог пройти мимо. Вчера мне пришлось повсюду за тобой таскаться, так вкусно ты чувствуешь! Но сегодняшний стыд был самым лучшим коктейлем.
Я оцепенела от ужаса.
— Ну же. Раздевайся!
Глава 10. Только хуже…
Мой профессор-суккуб сделал небольшой шаг вперёд.
Я же отшатнулась назад.
— Что? — выдохнула, пятясь.
— Раздевайся, девочка, — приказал он.
— Нет, — сорвался писк с моих губ.
— Да-а-а, — протянул он, — я заставлю тебя смущаться. Иди же сюда.
Его глаза горели диким блеском, у него снесло крышу.
Он подходил всё ближе и ближе, а я жалась в стенку жилого блока.
— Прошу, не надо, — сказала, когда он подошёл слишком близко и провёл языком по своей нижней губе.
— Надо, детка, надо, — его рука начала сминать мою юбку, задирая её, касаясь кожи моего бедра.
Да меня вообще никто и никогда так не касался!
Только во сне, и там всё это было по-другому!..
Его рука была холодной и шершавой. И никакого желания я не чувствовала! Я вообще подумала, что сейчас меня вывернет от омерзения и страха, когда, на моё счастье, дверь комнаты отъехала в сторону.
Глаза Гордона Брукса, только что затянутые мутной чёрной пеленой, прояснились, он одёрнул свою рубашку и отошел на два шага назад.
Кира смотрела на меня с нескрываемым восторгом, а я всё ещё не могла отлипнуть от стены.