Маркус усмехнулся. Хотел ответить в присущей ему манере, но голова была дорога.
— Ваше императорское величество, — еле слышно проговорил наглец, — там не было ничего, из-за чего вам стоит волноваться.
И улыбнулся. Ему нравилось дразнить льва, чувствуя свою безнаказанность. Этот сволочной характер приносил немало проблем, но также много приятного. Утереть нос самому Императору не каждый может. И это ещё одна монетка в копилку его подвигов.
— Отправляемся завтра на рассвете. Мне нужно взять кое-какие вещи и закончить одно дело, — вставая, проговорил парень.
Ханс был готов прибить мальчишку прямо тут на месте за то, что смеет отдавать распоряжения, но решил оставить на потом, когда Книга будет в руках. Видящих и так мало, а таких, как этот проходимец и вовсе единицы.
В мире, где правит магия, такие как Маркус были не то чтобы вне закона, нет. Их старались не замечать, о них старались не говорить, но все к ним приходили, когда обычные методы уже не работали. Видящие. Люди, способные заглядывать в другие миры и путешествовать за гранью.
Видящие — это люди с особыми способностями. Они видели то, что не дано было простым людям, и даже магам. Больше видели, больше чувствовали, больше знали. Никто не понимал откуда взялись эти способности. Они не передавались по наследству. И это была не привилегия, это было своеобразным проклятием. Видеть сущностей из других миров, быть проводником в мире богов и демонов. Как повезёт. Какая грань видящего откроется, с тем и придётся жить.
Маркусу повезло. Помимо видения, у него была ещё и коммерческая противозаконная жилка. Его родители были мелкими преступниками, поэтому мальчишке была открыта только эта дорога. Торговля редкими нелегальными вещами. На которые у него был особенный нюх. Он мог учуять магическую вещь, как собака-ищейка человека под завалом. Ему не было равных.
Глава 35.
День тянулся медленно. После прогулки на озеро стало немного легче, но всё равно не покидало щемящее чувство одиночества. Тея не была готова говорить с Хансом, не готова была с ним расстаться. Потому что именно такое решение она приняла. Почти приняла.
Подходя к домику, удивилась, не увидев в беседке, недавно сколоченной гномами, свою охрану. Обычно люди Ханса всегда дежурили у её дверей, но в этот раз беседка была пуста.
Она немного напряглась и открыла тяжёлую дубовую дверь дома.
— Это ты? — нарочито медленно зашла, положила сорванные цветы на стол и взглянула на Ирбиса.
— Здравствуй, милая, — владыка улыбнулся. — Я пришёл за тобой.
— Это мило с твоей стороны. Но ты зря это сделал.
— К сожалению, у меня очень мало времени тебя уговаривать, поэтому я настаиваю. По-дружески, — его взгляд стал ледяным, впервые за их недолгое знакомство.
— Иди к чёрту, Ирбис, — она знала, что он чувствует её страх, поэтому отвела взгляд, чтобы взять себя в руки. В конце концов он мужчина, а с мужчинами она всегда умела обращаться. — Мне не нужно твоё приглашение.
Тея оборвала свою речь на полуслове. Потому что почувствовала, как он начал что-то прощупывать внутренним взглядом. Словно лёгким ветерком протянул свои потоки к ней, к сумке, перекинутой через плечо, в которой лежала бабушкина Книга.
— Это и есть твой выбор? Остаться с ним и всегда быть на втором месте, в то время, когда я столько тебе предлагаю!
— Ты не любишь меня, Ирбис. И я не верю ни единому твоему слову. Даже если бы ты говорил правду, всё равно не отправилась бы с тобой. А что я решила с Хансом — совершенно не твоё дело.
Злость на этого самовлюбленного индюка вытеснила страх перед ним, и Тея гордо подняла голову, выпрямив спину.
— Исчезни, Ирбис, как ты это отлично умеешь делать, и не лезь туда, куда тебя не просят.
— Ты не смеешь, — его глаза засияли белым холодным светом. — Никто не смеет так со мной разговаривать.
Он сделал резко шаг вперёд, приблизившись, положил одну руку ей на затылок и, почти прикасаясь к её губам, прошептал:
— Ты моя. А я своё не отдаю никому.
Тея взглянула в ледяные магические глаза и за мгновение до того, как поплыть в сладком забытьи, пнула его коленом в пах. Со всей той силой, на которую была способна, со всей злостью и болью, что копилась у неё эти нелёгкие дни.
Ирбис взвыл и отпустил её, а она ринулась к двери, но не успела её открыть, потому что врезалась в жёсткую как сталь грудь Ханса.
Глава 36.