— Если будет повышенное газообразование, то это нормально, — продолжал напутствовать меня уже после окончания тренировки тренер.
— Ладно, увидимся в среду, пока, — и без него зная об побочных эффектах при использовании «химии», махнул я на прощание рукой.
Планшет оказался неудобен для ведения статистики. Подчиняясь моим желаниям, интерфейс перевел числительные значения в форму графиков, но, тут сказался малый размер экрана. Если я пытался смотреть на тенденцию потребления введенных в мой организм веществ колонией нанонитов целиком, то ничего не мог разобрать из-за излишней насыщенности изображения. Если пытался отделять один процесс от другого, выделяя только некоторые из них, то утрачивал возможность заметить взаимные закономерности. Сужение до определенного периода просматриваемого эпизода в свою очередь не давало понять конечный результат.
— Хм, — вновь вернувшись к цифровым значениям, я вынужден был признать, что контролировать процесс видимо мне никак не удасться.
Одна из вкладок интерфейса сменила оттенок, я уже знал, что таким образом проявляется изменение содержащихся в них данных. Ткнув в экран, я оказался в подменю, содержавшего ранее перечень возможных модификаций органов моего тела.
«— Ксиломатрица?!» — не найдя ее взглядом, я пробежался по удлинившемуся на более чем сто пунктов списку.
Час вдумчивого изучения новых понятий даровал мне осознание того, что пропавшая ксиломатрица разделилась на множество составных частей. Каждая из них отвечала за определенную функцию, более того, если имеющихся в организме функций имелось несколько, то при работе в связке у них появлялись новые возможности.
— Не зря я так тебя хотел, — откинувшись на диван, я по новому осознал открывающиеся передо мной перспективы.
Ознакомление со всем списком составных частей ксиломатрицы дало знание о ее предназначении. По своей сути, она являлась новым органом чувств, работу которого еще предстояло понять. У человеческого тела и так имелось несколько способов воспринимать окружающий мир. С обретением ксиломатрицы у меня должна будет появиться еще одна такая «возможность».
«— Так, где же это», — разделенная на множество составных частей, ксиломатрица позволяла обрести часть из своих способностей уже сейчас.
В первую очередь, мне требовалось знание о количестве энергии, требуемого для ускоренного увеличения популяции. Найдя нужную модификацию, я подтвердил начало преобразования части имеющихся в мое организме нанонитов.
«— Надеюсь, что в конце я останусь человеком, а не подчиненным желаниям колонии неизвестно откуда взявшихся на нашей планете нанонитов», — не смотря на все «плюсы», что я получил от ТХ4, мое настороженное к ним отношение никуда не делось.
Учеба в институте шли своим чередом, единственное, что меня удивляло, так это то, что моя фамилия все еще находилась в списке претендентов на поездку по обмену в Китай. Частично это объяснялось результатами той злополучной контрольной, каким-то необъяснимым образом я ухитрился получить высший балл, несмотря на все свое разгильдяйство.
«— А может в этом и есть все дело? — сидя на перемене, задумался я: — обучая иностранным языкам, преподаватели не раз и не два нам говорили, что надо думать, как иностранец, тогда и речь станет правильной, и слова сами собой всплывут из глубин памяти».
Идея имела право на жизнь и я решил ее проверить. Последней парой как раз был практический урок по английскому языку, преподаватель долго жила на туманном Альбионе и по непонятной причине вернулась в Россию, едва разменяв пятый десяток.
— Good aft'noon, — зайдя в класс, поздоровалась она.
После той ночи, когда Спица прострелил мне оба колена, у меня был качественный скачок в использовании «форсажа». Тогда, проснувшись в своей кровати, я усилил испытываемые чувства, чтобы понять, что же меня разбудило. Если бы не это, то я вполне успел бы среагировать на второй выстрел и мое колено осталось бы не поврежденным. Но, «затопленный» чувствами мозг отключился, слишком сильными оказались испытываемые мной усиленные чувства.
Перейдя в «форсаж» слухового восприятия, я постарался как можно четче уловить произносимые преподавателем звуки. Ее голос, глуховатый, с характерным прононсом, стал звучать четче и ярче. Окончания, съедаемые у большинства английских слов, стали каким-то образом «материализовываться», то, что вкладывала преподаватель в свою речь, становилось мне понятным помимо того, что доносили до меня колебания воздуха.