Элизабет просматривает счета, когда в комнату заходит Эдвард — самый младший из детей и любимец всей семьи, потому что все члены семьи Шеффилд больше всего на свете любят именно его.
— Привет, Лиззи. Я могу полежать с тобой?
— Привет. Конечно, иди сюда, — Элизабет убирает все бумаги на прикроватный столик и улыбается брату. Эдвард плюхается на кровать рядом с ней и подкладывает под голову подушку. — Остальные встали?
— Да. Дядя Арчи и Гарри готовят завтрак, Эвелин уже нарядилась и кому-то названивает, а Розалия умчалась в книжный.
— В такую рань?
— Уже, вообще-то, десять часов утра, — хмыкает Эд. — Мы думали, что ты спишь, поэтому решили не будить тебя, решили дать тебе возможность выспаться.
— А где Беатрис?
— Она отпросилась на почту, чтобы отправить своей семье письмо и деньги. Кстати, заходила Полли Шелби.
— Да? Что хотела?
— Пригласила сегодня в «Гарнизон», сказала, что будет весело. Мы пойдём?
— Тебе завтра в школу, — Элизабет усмехается и треплет брата по тёмным волосам. — Как вставать после вечеринки будешь?
— Об этом я буду думать потом, — отмахивается Эдвард, щуря зелёные глаза и улыбаясь. — Лиззи, пожалуйста…
— Что сказал Гарри?
— Сказал спросить разрешения у тебя.
— Гарри — просто «идеальный» старший брат, — закатывает глаза Лиззи и цокает языком, — скидывающий свои обязанности на меня. Поэтому я перекину их на дядю Арчи. Пусть он вам разрешает и следит за вами в «Гарнизоне».
— Лиззи, это вообще дохлый номер, ты же сама это понимаешь, — самый младший из Шеффилдов усмехается. — Дядя-то за собой следить не может, куда уж ему за нами. Вся надежда только на тебя и Гарри, потому что вы…
— Заменяем вам родителей, — заканчивает за него предложение сестра. — Гарри — папа, а я — мама. И мы, кажется, где-то просчитались в вашем воспитании, — Элизабет подбирается ближе и начинает щекотать Эдварда. — Как ты можешь говорить «дохлый номер» про своего дядю?
— Ай, Лиззи, пусти…
— Понабрался словечек от Эвелин? — она улыбается, продолжая щекотать юношу. — Говорила же тебе, что у неё ветер в голове! Её беззаботность нам когда-нибудь выйдет боком…
— Лиззи!
— Что за крики? — в комнату заглядывает Гарри и закатывает глаза, увидев причину воплей Эдварда. — Лиззи, дорогая, сколько тебе лет? Заканчивай пытать Эда, и спускайтесь. Завтрак готов.
Гарри напоследок одаривает сестру многозначительным взглядом и уходит. Лиззи оставляет брата в покое и поправляет ворот блузки.
— Так ты разрешишь нам, Лиззи? — Гарри приводит в порядок дыхание и переворачивается на бок, подпирая голову рукой. — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!
— Ответь мне честно: тебя Эвелин попросила?
— Нет, она, кажется, смирилась, что ты откажешь. Я… Я думаю, что тебе это нужно, Лиззи. Ты столько для нас делаешь, устаёшь, а мы щекочем тебе нервы. Я бы очень хотел, чтобы ты развеялась. Эва мечтает о свидании для тебя, но это, наверное, из разряда невыполнимого, поэтому… Давай пойдём в «Гарнизон» и отдохнём все вместе. Как раньше, когда папа был дома в воскресенье. А потом можешь пилить меня по поводу планов на будущее и литературы, я всё вытерплю!
— К следующей неделе прочитай «Мартина Идена», — Лиззи улыбается и треплет брата по голове. — Не прочитаешь — пеняй на себя.
— Спасибо! — Эд расплывается в улыбке, целует сестру в щёку и спрыгивает с кровати. Он подмигивает ей и выбегает из комнаты.
— Надеюсь, что ты довольна, мама, — шепчет Элизабет, прикрывая глаза. — Я делаю, как ты и просила — иду на уступки.
***
Эвелин Шеффилд на восемьдесят процентов состоит не из воды, а из желания веселиться. Она — душа компании, и для неё нет каких-либо трудностей, чтобы влиться в компанию. У неё только одна проблема — у Эвелин начинается «ломка», когда она слишком долго не посещает мероприятия или вечеринки.
Эвелин двигается красиво и плавно под песню, исполняемую группой, собранной из посетителей, которые умеют петь и хотят веселиться. Эва широко улыбается, запрокидывает голову, взмахивает руками в белых перчатках и соблазнительно выгибается.
— Можно мне…
— Никакого алкоголя, — Элизабет отвешивает Эдварду лёгкий подзатылок и переводит взгляд с брата на бармена. — Гарри, налей ему апельсинового сока, пожалуйста. Кое-кто несовершеннолетний. И кое-кому завтра в школу.
— Злая ты, — закатывает глаза Эд и садится на стул рядом с сестрой, дотягиваясь до стакана с апельсиновым соком.
— Слушайся сестру, Эд, — Гарри становится позади Лиззи и кладёт ладони ей на плечи. — Ох, откуда в Эве столько прыти?
— Ага, — соглашается с ним молчавшая и сидящая весь вечер в углу с книгой Розалия. — Лучше бы так в учёбу вкладывалась, чем в свои танцульки.
— Из неё бы получилась хорошая танцовщица, — Лиззи наблюдает за сестрой и вздыхает. — Столько незнакомых лиц. До сегодняшнего дня я не осознавала, насколько всё изменилось за время нашего отсутствия.
— Не хочу об этом думать, давайте танцевать, — Эвелин появляется возле барной стойки и хватает братьев за руки, утягивая за собой на импровизированную танцевальную площадку. Розалия закатывает глаза и вновь утыкается в книгу. Элизабет заправляет за ухо прядь волос и смотрит на вино в своём бокале.
Красное полусладкое.
И только такое.
— Нашла себе помощницу, Лиззи? — спрашивает бармен, протирая стакан. Элизабет вздыхает и пожимает плечами.
— Нет. Ни одна из кандидаток меня не устраивает. Они — хорошие девушки, но это не то, что я ищу. Мне нужна сильная духом, умная и сообразительная. В общем, идеальная правая рука.
— Есть у меня одна на примете. Сюда недавно устроилась одна барменша…
— Мой тебе совет, Лиззи — не доверяй барменшам, — в нос ударяет резковатый запах духов. Полли Грей садится по левую сторону от Элизабет и смотрит пронизывающе, словно не скользит взглядом по Шеффилд, а видит насквозь. — Была уже у нас одна барменша. Добром не кончилось.
— Она ещё и танцовщица, — пытается защитить Гарри свою коллегу. Полли фыркает и кладёт ладонь на плечо Лиззи.
— И от танцовщиц надо держаться подальше. Ну, рассказывай, дорогая, как там в Нью-Йорке. Стоило ли возвращаться в богом забытый Бирмингем?
— Думаю, что стоило, Полли. Я рада Вас видеть.
— Я тоже рада, — женщина улыбается, заправляя ей прядь волос за ухо. — Ты стала настоящей красавицей, мисс Элизабет Шеффилд. Настоящая леди.
— Не такая уж я и леди, — Лиззи фыркает, улыбаясь. — Слышали бы, как я разговаривала, когда мы разбирали вещи в доме. Так даже дядя Арчи, кажется, не выражается.
— Тебе нелегко, Лиззи. Я знаю о том, что произошло с твоими родителями, — тётя Полли перестаёт улыбаться и накрывает ладонь девушки своей. — Томми рассказал мне. Я была подругой твоей мамы… Мне не хватает её, милая. Можешь не верить, но она хоть и была легкомысленной и конфликтовала с тобой, всегда могла утешить меня.
— Мне тоже её не хватает. И всем нам. А особенно Эве, потому что только мама разделяла её увлечение танцами и вечеринками.
— Она когда-нибудь возьмётся за ум, как думаешь?
— Кажется, что никогда. А где Томми?
— У него дела. С ним поехали Майкл и Финн, завтра должны вернуться.
— Я не мог пропустить вечер в «Гарнизоне», Полли. Кто будет присматривать за тобой? — раздаётся хриплый мужской голос, и в следующее мгновение ладонь Томми ложится на столешницу позади Элизабет.
Полли тут же расцветает, а Элизабет закатывает глаза, потому что тётя Полли мечтает только об одном, чтобы племянник и Лиззи сошлись. Лиззи относит эту мечту к категории «несбыточных», оставив попытки признаться Томми в своих чувствах ещё несколько лет назад, когда её семья переехала в Нью-Йорк. Она довольствуется дружбой с Томасом Шелби, потому что знает, что это дорогого стоит.