Старик, остановившись чуть в отдалении от входа, присел на, словно специально установленный здесь валун и, показав на чернеющий вход в пещеру, сказал:
- Джонатан, видишь этот вход?
И когда я утвердительно кивнул, продолжил: это и есть «пещера забвения». Ты должен сейчас войти в неё и вынести из неё то, что тебе больше всего понравится.
Я с невольным подозрением посмотрел сначала на открытый, словно зовущий меня зев пещеры, затем, на старейшину - не разыгрывает ли он меня, не хочет ли он таким способом погубить меня, мелькнула в голове мысль?
- Нет, сынок, ты не бойся. В ней нет ни кровожадных зверей, ни ядовитых змей, там живёт лишь одинокая старая сова, уханье которой ты слышишь.
- Тогда..., зачем же я должен войти в неё? - всё ещё с недоверием спросил я.
- Чтобы узнать свою судьбу, Джонатан.
- Раз вы обещаете, что мне нечего бояться..., ладно, я пойду и посмотрю, что там, да как.
- Ступай сынок, - сказал старик, и добавил, - я посижу здесь, подожду тебя.
Ещё раз с сомнением, и некоторым страхом посмотрев на вход, я перевёл взгляд на старейшину - он неподвижно сидел на валуне. В его поведении и взгляде я не увидел ничего подозрительного: всё тоже, умудрённое долголетним жизненным опытом, спокойствие, честный, проницательный взгляд серо-голубых глаз, и ни намёка на тайное коварство.
Убедившись, что с этой стороны мне ничего не угрожает, я направился к пещере. Подойдя к тёмному входу, я на какое-то мгновение замешкался, и оглянулся на продолжавшего сидеть старика. В его позе не было ничего угрожающего, но в какое-то короткое мгновение мне показалось, что рядом с ним мелькнул силуэт Эльзиры.
Решив, что мне пригрезилось, так как, выходя из дома, я не видел её вставшей с постели, сделал последний шаг, и окунулся.....
Я решил, что меня встретит чернильная темнота пещеры, стены, затянутые густым слоем паутины и... страх в душе. Ничего подобного.
Освещая пещеру, горели прикреплённые к стенам с десяток масляных светильников, а в глубине, словно заманивая посетителя отдохнуть, стоял тщательно отшлифованный стол из цельной плиты гранита и блок из такого же гранита вроде скамейки.
Присев, я попытался сосредоточиться, но у меня почему-то не получалось: глаза неожиданно стало затягивать густой пеленой, и какая-то неимоверная слабость сковала моё тело, а светильники вдруг, то пропадая, то вновь появляясь, закружились в каком-то бесовском хороводе...
* * *
Господи, воскликнул я, как я рад тебя видеть, любовь моя Гвен! Я так по тебе соскучился, что не могу описать словами.
Я стоял в комнате мотеля и, держа в объятиях жену, целовал её прекрасное, улыбающееся лицо. Её жёлтые глаза ласково смотрели на меня, и словно обволакивали теплотой и негой. Мне было так хорошо, что я не мог прийти в себя от счастья.
- My beloved wife..., - шептал я, - beloved..., the darling, если бы только знала, как ты мне всегда необходима. Моя жизнь без тебя пуста и неполноценна, и если тебя не станет, я покончу с собой.
- Ну, что ты, дорогой, я тоже очень люблю тебя, - всё теснее прижимаясь ко мне, шептала она. Я тоже не смогу жить без тебя...
- Гвен, я хочу тебя! - жар всё сильнее и сильнее окутывал моё тело, затуманивал мозг - я задыхаюсь от любви и желания..., - шептал я.
Схватив жену, я понёс её в спальную комнату, а она, обхватив мою шею руками, застонав, зашептала:
- Возьми меня скорее, любимый, я изнемогаю от любви...
Срывая на ходу одежду, разбрасывая её по всему номеру, не разбирая постели, мы повалились на пахнувшее свежестью гостиничное покрывало..., и перед моим взором, словно бутон розы, раскрылась тайна женщины...
Застонав, я окунулся в это нечто, в горячее, зовущее меня нечто...
Отдыхая после коитуса, я вдруг почувствовал, как в моём мозгу, где-то, глубоко-глубоко в подсознании, тревожа память, раздался зов:
- Джонатан, очнись, приди в себя. Это я..., Эльзира...
Откуда взялась эта девчонка..., какая-то Эльзира..., замедленно подумал я. Я же в мотеле, на Геркулесе, со своей женой..., и мы только что занимались любовью...
Тягучая мысль, словно патока, текла в мозгу. Она никак не могла оформиться до конца во что-то твёрдое, однозначное. Она, словно аморфное тело, принимая то одну, то другую форму, старалась протечь в узкую щель сознания, но что-то постоянно мешало ей, не пускало.
- Дорогой, - услышал я голос Гвен, - ты что-то шепчешь, и я беспокоюсь за тебя.
- Всё в порядке любимая, - ответил я, - я рядом..., я с тобой....
Повернув голову к жене, я приблизил губы к её груди и поцеловал.
- Ах, как хорошо! Поцелуй меня ещё Джо.... Твои поцелуи возбуждают меня. От них моё тело начинает пылать, словно оно, облитое горючей смесью, вспыхивает сразу всё, и его может потушить только твоя «любовь»...