- Совсем ведь немного осталось пройти, - услышал я возмущённо-обиженный голос Гвен. - Справа за поворотом наша цель.
Я не стал комментировать её слова. Стиснув зубы от боли, я продолжал ползти за Гвен. Когда выстрелы остались позади, мы присели отдохнуть.
- Ты чего кривишься, как-будто тебе холодная вода попала на зуб?
- Меня... кажется... ранили.
- Когда это тебя ранили? Где, покажи? - заволновалась, Гвен.
- Когда я на тебя, как ты сказала «взгромоздился», а вообще-то я тебя прикрыл, закрыл своим телом.... Могла бы и спасибо сказать.
Рана оказалась достаточно серьёзной. Чуть ли не в треть дюйма глубиной полоса обожженного разреза пересекала моё бедро. Было над чем, задуматься.
Гвен из своих бездонных карманов комбинезона быстро достала узкий ремешок и ловко перетянула мне ногу выше раны.
- Потерпи, дорогой, немного, потерпи, - зашептала она, - доберёмся до часовни, там они не посмеют нас тронуть..., там... Святое Место - она вытерла вдруг появившиеся на глазах слёзы.
Я посмотрел на любимое, осунувшееся от усталости лицо, по которому скатывались светлые горошины слёз, и подумал, как хорошо, что я встретил тебя тогда на звездолёте, как хорошо.
У меня даже боль в раненой ноге приутихла от счастья.
- Нам пора, - выглянув из-за укрытия и никого не обнаружив, прошептал я.
Ползком, таща за собой не хотевшую слушаться раненую ногу, я последовал за Гвен. Мы доползли уже почти до угла, как нас снова обнаружили и обстреляли.
Пришлось и нам применить оружие.
Кажется, Гвен в кого-то попала, потому что стрельба на миг прервалась. Затем, раздался оглушительный рёв, словно из десятка ртов вырвалось - «Огу-ррр-лл!!!» - и нас накрыл ливень разноцветных лучей.
Мы не могли не только ползти, мы не могли даже пошевелиться.
- Что будем делать, Джо?
- Ползти, как только огонь чуть ослабеет. Постараемся воспользоваться моментами, когда они перезаряжают обоймы.
- Тебе очень больно? - жалостливо спросила она и погладила меня по голове.
- Терпимо.
Не мог же я признаться слабой девушке, которая оказалась в сложной ситуации такой сильной духовно и такой храброй, что у меня от боли темнеет в глазах, и я вот-вот потеряю сознание. Конечно не мог!
Нужно было, хотя бы морально, поддержать её и найти в себе физические силы преодолеть оставшиеся двадцать-тридцать ярдов до входа в часовню.
Может, действительно, мы сможем в ней укрыться? Хотя..., как знать.
* * *
У меня перед глазами, застилая зрение, плавал какой-то туман. Я не видел ни часовни, ни «Диких». Я только слышал, как Гвен, чуть приотставшая от меня, выпускала заряд за зарядом...
Храбрая девочка, сдерживая нападавших, прикрывала меня, и... я услышал, как вновь раздался злобный рёв, а затем, ещё и второй.
- Молодец девочка! - в полуобмороке подбодрил я её.
А сам я - полз, полз к виденной мной словно в тумане, заветной двери.
Потом я услышал, как Гвен вскрикнула.
Ранили, понял я, и невероятным усилием воли постарался прогнать туман из глаз.
К ней бежали, приближаясь всё ближе и ближе, какие-то косматые, все в оборванном тряпье, звери!
Вот впереди бегущий оборванец уже наклонился над ней...
Я выстрелил, почти не целясь, и... попал!
Он завалился набок, не успев сделать последний шаг к Гвен. Но следом за ним приближались ещё несколько...
- Гве-ее-н!!!- в отчаянии закричал я, - беги!!!
Не знаю, услышала ли она меня, или сработал её инстинкт самосохранения, но она поднялась и, не скрываясь, бросилась ко мне. А я уже был у самой двери часовни... и, толкнув её, быстро распахнул...
То ли ей помогли Святые, то ли Дикие растерялись от неожиданности её поступка, но они не стреляли, а молчаливой толпой гнались за ней. Они, наверное, были уверены, что лакомая добыча, считай, была у них уже почти в руках, подумал я.
От усилия думать, или по какой-то другой причине, меня пронзила резкая боль. Но сознания я не потерял. Я увидел, как в самый последний момент, когда им оставалось только протянуть руку, чтобы схватить её, она, не смотря на ранение, вихрем ворвалась в часовню...
Я из последних сил успел захлопнуть и запереть входную дверь.
Мы оказались в кромешной темноте.
За металлической дверью слышался злобный рёв, какое-то движение, затем раздались громкие, настойчивые стуки в дверь.
Слава Богу, нападавшие не стали применять оружие!
Быть может, они боялись гнева Богов? А может, они знали что-то такое о двери, что не стали в неё стрелять?
Последней моей мыслью перед окончательной потерей сознания, была мысль о Гвен, и была благодарность Богу за её спасение!