Даа, в который раз в моей, не такой уж долгой жизни, не исполнилась заветная мечта детства, огорчённо подумал я. Опять не искупался я в море, не покачался на морских волнах, а так хотелось.
Зато, я повернул голову в сторону стоящего рядом кресла, зато, я нашёл в лице Гвен верного, преданного друга, и жизнерадостную, любящую проказницу-жену.
«Ах, моя девочка, радость моя ненаглядная, Гвен!»
И душа моя наполнилась нежностью и теплом к ней - к моей верной, нежной, любящей подруге.
Г и д р а
...«Дыры небесные, чёрные и белые!
Неужели ты появилась в моей жизни
только для того, чтобы сожрать меня?
Господи, сохрани меня и помилуй...»
(молитва Джонатана)
Глава первая
Я удирал изо всех сил от каких-то людей, одетых в лохматые шкуры. Они, размахивая дубинами и огромными костями неизвестных для меня животных, что-то громко крича, гнали меня к видневшейся в полумиле реке. Вокруг было белым-бело от искрящегося под лучами солнца, снега. Снег был рыхлый и я, утопая в нём по колено, падая и вновь поднимаясь, пробивался к реке.
Я и представления не имел, зачем я туда бегу и какое спасение от преследователей я там найду. И, вообще, я сам пробивался к ней, или всё-таки меня туда гнали как животное, которое охотники загоняют в ловушку? Задумываться над этим вопросом мне было некогда, мне бы жизнь свою спасти!
Несмотря на приличный мороз, я обливался потом. Кто был в этом виноват: то ли мой тяжёлый бег по снегу, то ли включённый обогрев моего костюма, не знаю, но мне было жарко. Пот струйками тёк по лицу, заливал глаза, щипал, лез в рот. И я вынужден был, не сбавляя бега, не снимая рукавиц, рукой, то и дело протирать глаза.
До реки оставалось ярдов двести-двести двадцать, но и мои преследователи были уже почти рядом - в каких-то пятидесяти-шестидесяти ярдах. Ещё немного и они, метнув в меня дубину или кость, смогут попасть в меня, а это уже моё поражение.
Даже по внешнему виду преследователей было видно, что они обладают неимоверной силой. Я, даже против одного из них, не смог бы долго, да что там долго, я бы и секунды не смог бы сопротивляться!
Убегая, спасая свою жизнь, я всё же не смог без восхищения позавидовать силе аборигенов. Повезло же людям такими родиться! - расходуя последние остатки сил на эти проклятые двести ярдов, подумал я.
Я не мог даже представить, что у реки такой крутой, обрывистый берег. До воды было никак не меньше сорока-пятидесяти ярдов, если не больше, а преследователи совсем рядом. Посмотрев вниз, я ужаснулся. Вода была свинцового цвета, и казалась такой тяжёлой и холодной, что я на какое-то мгновение растерялся!
Подо мной обрыв и холодные воды неизвестной мне реки, позади - два десятка лохматых преследователей. Вот почему они гнали меня сюда, догадался я! Вот почему! И это даже не я выбрал это направление - это они меня настойчиво направляли и гнали сюда. Они знали, чёрт побери, они прекрасно знали - ни один здравомыслящий человек, или даже животное, не рискнул бы прыгнуть с такой высоты. А раз не прыгнет - значит..., значит, добыча в их руках!
Да я бы, будь на их месте, тоже так подумал. Жертва прижата с одной стороны рекой, с другой - загонщиками и никуда ей не деться! Можно расслабиться немного, Пусть жертва помечется, пострадает, а мы насладимся видом её страданий. Так и случилось. Загнав меня к крутому берегу, они остановились.
Аборигены, окружив меня дугой, помахивали дубинами и..., теперь я рассмотрел - берцовыми костями каких-то крупных животных. На их заросших густым волосом лицах, читалось удовлетворение и дремучая кровожадность с любопытством одновременно.
Только попасть на пиршественный стол к этим..., я засомневался, как правильно охарактеризовать окруживших меня дикарей.... Вот, правильно, в конце-концов решил я, они дикари, самые настоящие дикари, и ни кто иные!
А дикари, пока я пытался понять, кто из меня сделал охотничью дичь, помахивая дубинами и блестящими от долгого употребления костями, стали надвигаться на меня.
Моё время жизни подошло к логическому концу, к завершению, так сказать, возможно думали они...