Я было усомнился, смеха ради, в умственных способностях рябчиков, но Гвен грудью заслонила их от моего предположения. Она сказала, что рябчики просто любят её, не то, что некоторые, и посмотрела на меня.
Ага, поддел я её, поэтому-то и кидаются они сами под твою палку, чтобы доказать свою любовь и быстрее наполнить твой желудок.
- Смейся, смейся - обиделась она. - Они, между прочим, умнее твоих кроликов.
- Может быть, может быть, - постарался я замять щекотливую тему.
- Ты бы, чем издеваться над бедными рябчиками, лучше бы сходил и проверил сеть.
Сеть мы сплели вместе с Гвен, как говорится - в четыре руки. Для её изготовления мы распустили одну парашютную стропу, и у нас получилась куча шёлковых, прочных ниток. Из этих ниток мы не только сеть связали, мы ими всё сшивали, даже манто для себя Гвен сшила белыми нитками.
Мы не только питались кроликами и рябчиками. У нас, как у настоящих гурманов, иногда к столу подавался рыбный деликатес в виде запеченного на углях карпа, или что-то похожее на него. Я в рыбах полный профан, а Гвен вообще в них разбирается, как..., простите за грубое слово, одно хрюкающее животное в апельсинах.
Но это не имело для нас никакого значения - разбираемся мы в рыбе или нет. Главное - было очень вкусно!
А, о супах: грибных, щавелевых и ещё из каких-то трав, и говорить нечего. Гвен умница! Она в них (травах) здорово разбирается! Посуда попервоначалу у нас была не очень красивая, прямо скажем неказистая. Я, как-то в очередное обследование «своих» владений, нечаянно нашёл одно место с какой-то белой глиной. Ну, естественно замесил, потом дождался, когда она превратится в однородную массу (растворится) и из неё сляпал пару тарелок. А, чтобы они были попрочнее, поставил их в печку, в самый жар. Так они получились не только белыми, но ещё и прочными.
Гвен, увидев моё «произведение искусства» даже восхитилась и, постукав по каждой из них пальцем, сказала: «Теперь у нас самые настоящие фарфоровые тарелки и мы можем даже приглашать на уикенд гостей»
Но не могла же она не добавить к приятным словам ложку дёгтя - характер не позволил. Она, конечно, съязвила, типа - «Не мог, что ли поаккуратнее и покрасивее сделать?»
А, как я «поаккуратнее и покрасивее» сделаю, если это была первая моя посуда в жизни и изготовленная собственными моими руками, а? Потом-то я наловчился, поднабрался опыта и у меня получалась очень даже приличная посуда: горшки там, тарелки разного размера. Я даже кружки для чая потом сам сделал и ручки к ним прилепил, тоже из глины.
* * *
Зима оказалась здесь короткой и относительно тёплой. Как только сошёл снег, и в воздухе достаточно потеплело, я продолжил свою основную работу. Я выдалбливал топором в вертикальной стене выемки для рук и ног, а рядом, если находил хоть маломальскую щель, загонял в неё дубовый костыль. К этим костылям я крепил страховочную верёвку из парашютного троса.
Я уже продолбил столько выемок, что смог подняться на двадцатиярдовую высоту. Осталось всего немного - десять-пятнадцать ярдов каких-нибудь. По моим скромным расчётам, скрупулёзно проверенных Гвен, годика через полтора я закончу свою работу.
Но, человек предполагает, а Бог располагает. Так получилось и у нас с Гвен. И всему виной был я.
Понадеявшись, что я крепко закрепился «страховочным поясом» к костылю, я не продублировал свои действия, узел развязался, и я полетел вниз с этой самой двадцатиярдовой высоты.
Спасибо, моему ангелу-хранителю! Он, увидев, как я скоропостижно пытаюсь совершить самоубийство, а может даже навеки стать инвалидом труда, подставил на пути моего падения костыль, мною же собственноручно забитый в стену, крепкий костыль, и я за него зацепился одеждой.
Аккуратненько, боясь, чтобы в этот, столь критический момент моей жизни не поднялся ветер, и меня бы не сдуло, как пёрышко со стены, я привязал верёвку к другому колышку и, приняв все меры предосторожности, спустился вниз. Сегодня я уже не смог работать.
Оказывается, во время своего полёта сверху вниз, я сильно ударился рёбрами об спасший меня костыль и теперь, при любом вдохе или шевелении, в рёбрах возникала страшная боль. Гвен запретила мне не только работать, она устроила мне настоящий больничный режим.
Только через полмесяца я смог вновь приступить к работе. Хотя и медленно, но наша свобода приближалась! Приближалось наше освобождение из плена.
Глава восьмая
Прошло два с лишним года нашего заточения в котловине. Мы с Гвен здорово окрепли не только физически, но и духовно. Оказывается, живя на природе и выполняя простейшие функции по выживанию, можно здорово накачать мышцы, и здоровье укрепить. Я, так вообще стал похож на культуриста, хотя и раньше-то не был слабаком. К тому же, я стал чуть ли не профессиональным скалолазом. Для меня не составляло особого труда забраться на верхотуру любой горы.