А Гвен...? Она превратилась в настоящую спортсменку. Если её выпустить на соревнования по стрельбе из лука, она всех переплюнет, то есть, я хотел сказать - победит. Равных ей по мастерству стрельбы из лука едва ли найдётся. Она попадала из него куропатке прямо в глаз. Может и не той куропатке, которую я раньше хотел подбить из пращи, но похожей на неё. Только благодаря её мастерству и ловкости, я наконец-то полакомился вожделенной курятиной.
Короче, настал великий час! Забив последний колышек и выдолбив последнюю ямку, я приподнял голову над вершиной горы, чтобы полюбоваться окрестностями и насладиться видом долгожданной свободы.
Но это было ещё не то! То стало, когда я полностью выбрался из котловины и встал на ноги. Передо мной открылся изумительный простор! Внизу плавно несла свои воды широкая река (наверное, та, по которой мы плыли два с половиной года назад), а дальше зеленели листвой небольшие рощицы и дубравы. А, ещё дальше..., дальше уже ничего не было видно, потому что, там был горизонт, а заглянуть за него я не смог, сколько не вытягивал шею.
А, ещё..., ещё меня ласково гладил шаловливый ветерок, мне так и казалось, что он ластится ко мне как эта..., нуу, у нас дома такая была..., сейчас вспомню, ещё минуточку..., ну, мамина любимица..., вся такая серенькая, всё говорила - «Мур-мур-мур». Вспомнил! Вспомнил! Кошкой её называют.
Ветер свободы наполнил мою грудь и закружил голову. Я опьянел от свободы раскрывшей мне свои объятия! Я встал на вершине во весь рост, раскинул руки и закричал - Здравствуй Свобода!!! Здравствуй долгожданная!!!
А, снизу, из котлована, доносился взволнованный голосок Гвен: «Что там, Джонатан? Ну, отвечай же! Не молчи, чёрт тебя забери!»
- Свобода, Гвен! Свобода! - закричал я во всё горло.
- Я тоже хочу туда, Джонатан! Я тоже хочу на Свободу! - Оо-о, как я хочу увидеть ЕЁ хоть краешком глаза, хоть чуть-чуть!!!
- Теперь увидишь, Гвен, теперь увидишь, обещаю тебе Гвен.... - Теперь у нас всё будет хорошо! Доберёмся до географической экспедиции, а там...
Глава девятая
Наши вещи заблаговременно были собраны и уложены в самодельные походные мешки. Оставалось только набросить лямки на плечи и вперёд!
Гвен стояла рядом со мною и улыбалась во весь рот. Но это сейчас. А до этого момента? До этого момента столько было визга, пока я поднимал её на Свободу верёвкой. Но я ей верю. Попробуй, удержись и не завизжи, когда под ногами у тебя пропасть глубиной в тридцать пять ярдов.
В начале работы, когда я только начал делать выемки и вбивать дубовые костыли, мне тоже было ой, как страшно, а потом привык, потом я по этим выемкам и колышкам, как обезьяна скакал.
Два с половиной года..., целых два с половиной года мы были одни! Два с половиной года мы были вдали от людей, от цивилизации. Мы для Мира сейчас были как новорожденные дети. Мы были неандертальцами.
Насладившись окружавшим нас ландшафтом и немного отдохнув, мы, подхватив мешки, стали спускаться к реке. Направление мы не выбирали. Просто, подсознательно, мы чувствовали - где ещё может разбить лагерь экспедиция, если не возле реки! И мы стали спускаться вниз, к реке.
Идти пешком по пересечённой местности - это не на самодвижущемся тротуаре перемещаться по городу или, допустим, спускаться или подниматься на эскалаторе, здесь потруднее будет. Ноги сами, независимо от твоего желания, так и стараются наддать ходу.
Послушаешься ног, побежишь, а они ещё быстрее заставляют тебя бежать, если не затормозишь каким-нибудь способом: если не ногами, то, хватаясь, за что попало руками. А лучше всего, быстро сесть на заднее место - сразу останавливаешься..., почти. Не сделаешь этого вовремя - пиши, пропало. Точно забуришься в кустарник или ненароком ткнёшься головой в валун.
* * *
Мы спускались осторожно: обходили кустарники и валуны, смотрели под ноги, часто садились на задницу, чтобы притормозить или юзом съехать с какого-нибудь крутого обрыва. В общем, принимали все меры по технике безопасности при спуске с горы.
А как же иначе, как их не принимать? Впереди путь неизвестный, далёкий - скорее всего. Ноги нужно было беречь. Ох, как беречь! Как в народе говорят: «Обезноженный конь - уже не конь». Вот мы с Гвен и берегли ноги... и руки..., и головы само собой.