Вам бы натерпеться такого страху! - подумал я. А то, видишь ли, им смешно..., Тоже мне, шутники-герои!
Но ничего такого я им не сказал. Гвен тоже промолчала. Я так и не сдвинулся с места. Решил - ближе к выходу, безопасней..., так, на всякий случай.
Волшебник что-то строго выговорил школярам на своём языке, и они, засмущавшись, покинули помещение. А волшебник, повернувшись к нам, извиняющимся тоном сказал - «Вы уж простите их. Мальчишки, что с них взять, любят пошалить. Вы не первые с кем они так поступили. - Я, первое время, пытался их наказать - куда там, бестолку! - Но талантливые сорванцы, честное слово - очень талантливые!».
В его словах и тоне, каким они были произнесены, чувствовалась неподдельная гордость за своих... шутников.
Мы с Гвен тоже простительно улыбнулись, а Гвен даже добавила - «Мальчишки, они всегда остаются мальчишками!»
- Ох, простите, - перебила наш «обмен любезностями» принцесса Катрин, - я совсем забыла, через полчаса у папы Совет с министрами, и я должна всенепременно присутствовать на нём.
- Конечно, иди внучка. Тяжёлая доля у королей и их наследников, - вздохнул дедушка-волшебник, - не принадлежат они себе, они... - Исполнители воли народа. - Иди внучка, иди, а я займу чем-нибудь наших гостей.
Катрин вышла, а волшебник задумался на минуту. Мы с Гвен тоже молчали. Я, например, задумался над словами волшебника о тяжёлой доле королей. Ну, чем она тяжёлая, подумал я: сиди себе и сиди; ешь, что хочешь - подадут, только реши чего хочешь; надо тебе погулять - иди, гуляй, и ни у кого разрешения спрашивать не надо...
Тут, неожиданно, мне почему-то подумалось о мороженом - Господи, как давно я его не ел! Почитай с самого детства. Я даже вспомнил, как в детстве наговаривал шутливо маме, когда очень уж хотелось мне мороженого на палочке:
«Я по улице идю,
Я мороженого хотю
- Белого, сладкого,
Холодного, приятного... »
Мама смеялась над моими «идю» и «хотю», и в ответ говорила:
- Думаешь, если ты скажешь «идю» и «хотю», так я тебе сразу же мороженое куплю?
- Вот видишь, мама, - отвечал я, - как у тебя тоже всё в рифму получается: «идю», «хотю» и твоё «куплю».
Мама в ответ весело-заливисто смеялась, но мороженое всё-таки покупала. Ах, какое наслаждение есть мороженое в жаркий полдень!
- Ребята, что-то душновато сегодня, не находите? - будто отвечая на моё неожиданно-возникшее желание, произнёс волшебник. - Не хотите ли мороженым полакомиться?
И тут же, как по волшебству, на пустом и чистом, до этого столе, появилось два эскимо на палочке - ванильные в шоколаде. У меня, так даже руки задрожали, когда я обёртку с мороженого снимал. А Гвен, я видел, высунув розовый язычок, нежно стала слизывать мороженое с палочки.
- Ох, какая же ты, Гвен, лакомка! - восхищённо, с любовью прошептал я.
Я думал, она не расслышит, а она расслышала, и тоже шёпотом, ответила:
- А ты, что, только сейчас это понял?
В её ответе я почувствовал, как она, хитрюга, улыбнулась, и потом даже увидел, как она головой туда-сюда покачала.
Гвен, лакомясь мороженым, оказывается, не забывала о своей профессии историка-археолога. Ну и дотошная девчонка! Нет бы, сидеть и мороженое слизывать с палочки, так нет, подавай ей историю с археологией....
Вот возьмёт дед, и погонит нас за несвоевременно заданный вопрос!
Но я не успел её остановить, вопрос уже повис в воздухе.
- Дедушка, расскажите о своём народе ии-и..., как мы попали к Вам.
- Хорошо, деточка. Устраивайтесь поудобнее на диване.
Я хорошо помню, что никакого дивана в «апартаментах», то есть, в комнате не было, и я уже хотел усмехнуться над стариковским склерозом, но не успел. Что-то толкнуло меня под коленки, и я неожиданно оказался сидящим на диване рядом с Гвен, а волшебник остался стоять, посмеиваясь над моей растерянностью.
- Устроились? Вот и ладненько, - продолжил дед, словно ничего такого в комнате не произошло. Расскажу я вам историю о нашем народе..., и о нашей планете тоже:
На нашей планете с давних-давних времён, сотни тысяч лет, а может и миллионы лет назад, проживало два народа - два равных, и равноправных народа. Мы были дружны, помогали друг другу в горе и беде, и вместе радовались выпадавшим нам в жизни удачам. Но наступил момент, когда король-волшебник серого народа, Домикул, решил, что он умнее, сильнее нашего короля, и что все народы нашей планеты должны повиноваться ему.
Он, тайно, стал воплощать свою идею в жизнь. Он разослал на все планеты своих приверженцев..., и развелось серых мышей по всему космосу видимо-невидимо. И, когда их стало совсем много, он объявил себя императором над всеми планетами и народами.