Ну ладно, обиделся я, вредничаешь? Ну и вредничай. И, напустив на себя независимый вид, засвистал какой-то разухабистый мотивчик из репертуара певичек портовых кабачков и, не ускоряя шага, последовал позади неё.
А ведь она оказалась права! Права, чёрт меня задери. Метров через четыреста-четыреста пятьдесят овраг почти сошёл на..., нет. И мы легко преодолели его.
Пришлось мне, состроив скорбную мину, попросить прощения у своей любимой. И даже попросить не обижаться на меня..., и признаться, что я был неправ, и....
Гвен, выслушав меня с видом принцессы на горошине, сказала: «ладно, я тебя прощаю», и двинулась дальше. Но, пройдя ярдов тридцать, остановилась.
- Джонатан, я думаю, что вела себя как ребёнок.
- Неправда, ты была права.
- А что толку? Мы опять пришли почти на то же место, только с другой стороны.... И, вообще, ты в правильном направлении ведёшь нас? Спрашивается, зачем ты привёл меня сюда?.. Это место, вместе с оврагом, пугают меня. Я боюсь Джо.
Вот те раз! моя смелая, бесстрашная девочка запаниковала. Испугалась. Увидела опасность на «ровном» месте....
Только после произнёсённых ею слов я, оглянувшись по сторонам, обратил внимание, в какую глухомань я завёл бедную девочку, и содрогнулся от беспокойства за неё.
А место и, правда, было страшное: откуда-то наползший густой туман мешал видеть дальше десяти ярдов. Поломанные, перекрученные, и переплетённые ветви колючего кустарника не давали и шагу ступить, а справа зиял пропастью овраг...
Наверное, углубленный в свои обиды и «внутренний» разговор с самим собой, решил я, я шёл за Гвен, автоматически переставлял ноги, и смотрел только на неё. Как ещё можно объяснить такое отсутствие чувства опасности, такое не видение резкого изменения окружающей обстановки, как?
Пока мы стояли - я в полной растерянности, а Гвен, вероятно, надув губы - туман окончательно затянул всё вокруг. Я даже жену свою с трудом видел. И из этого тумана до моего слуха приглушённо донеслось:
- Джо, в конце-то концов, ты предпримешь что-нибудь, чтобы защитить даму, накормить её и напоить? Или так и будешь стоять, раскрывши рот, истуканом?
Да не стою я истуканом! - возмутился я на несправедливые, обидные слова жены. Я просто немного растерялся, а так я ничего, сейчас я придумаю что-нибудь...
И придумал.
А придумав, взял Гвен за что-то, в первое мгновение из-за тумана я не рассмотрел, и произнёс:
- Дальше идти нет смысла - можно или ноги поломать, или глаза выколоть, поэтому... давай прямо здесь примостимся и..., переждём природную катаклизму.
Произнеся такие «значимые и успокаивающие» для неё слова, я, спохватившись, что что-то не то ляпнул, представил, как губы Гвен искривились в сарказме.... И, мгновенно, словно мне звонкую пощёчину влепили, последовала её реакция: «не надо меня за грудь хватать!» А затем - «какой чудный, и практически, полезный, совет Вы мне дали, сэр. Я бы, наверное, год думала, но так и не додумалась бы до более чего-то полезного.
Ничего не ответив, я, словно ошпаренный, отдёрнул руку и, примостившись на первый же попавшийся мне под зад, упавший ствол дерева, извиняющимся тоном, сказал:
- Ну..., ничего, более путного, я пока не придумал. Садись - в ногах правды нет.
Гвен примостилась рядом, и я услышал, как она несколько раз тяжело вздохнула.
Туман всё не расходился и не расходился. Из-за плохой видимости и, более, чем вероятной возможности заблудиться, идти дальше было рискованно. Поэтому я, ощупью насобирав кучку сухих веток, разжёг костерок.
Как только пламя осветило небольшой кусок земли вокруг нас, стало намного лучше переносить окружающую нас ватную тишину.
Гвен тоже зашевелилась. Она, присев к костру, развязала наш походный мешок и, достав по ломтю хлеба, подала со словами:
- Джо, пожуй немного. У нас с утра во рту маковой росинки не было.
Затем, дожевав хлеб, примостилась возле меня и, положив голову мне на плечо, предложила:
- Джонатан, давай отдыхать. Куда мы пойдём, туман ещё долго не разойдётся, и зевнула.
Меня словно током ударило - это что же получается, раз Гвен начала зевать, то... выходит... день уже закончился? Так быстро!
Положив рядом, подаренный Жофреем нож, я тоже закрыл глаза и, то ли от усталости, а может, действительно, время пришло, крепко уснул.
* * *
Мы шли уже более часа. Я пристально посматривал по сторонам, пытаясь между зарослями и деревьями найти место нашего «поджаривания», но первой увидела что-то похожее, глазастая Гвен. Вскрикнув: «Я нашла!», она напролом, невзирая на цепляющиеся за комбинезон кусты и колючки, кинулась к месту пожарища.