- Я подумала, - наконец ответила Белла. - И я… не могу. Прости меня.
Ее голос задрожал и пресекся. Синухет весь покраснел и приподнялся в кресле, стиснув подлокотники так, что плотно уложенная солома затрещала; но он уже достаточно владел собой, чтобы удержаться от насилия.
- Почему? - спросил египтянин. - Почему теперь?..
Белла взглянула на него несчастными глазами. Но она все еще крепилась.
- Ты приказываешь мне, ты мой господин… но для заключения брака нужно, чтобы женщина изъявила свою волю!
Синухет вздохнул всей грудью. Он молил богов о терпении…
- Объясни мне причину, - сказал он. - Я хочу возвысить тебя и наших сыновей, а ты отказываешься! Ты считаешь меня недостойным себя?..
- Нет! - поспешно воскликнула Белла.
Она вскочила с кресла и простерла руки к возлюбленному.
- Я объясню, - сказала англичанка. Больше откладывать было нельзя; Синухет не принял бы никаких других доводов.
- Я скажу тебе, кто я. Я родом из будущего, я родилась через три тысячи лет после тебя, в моей стране за морем! Меня здесь, в Та-Кемет… еще не существует, не должно быть!
Синухет прирос к креслу, глядя на нее. Белла испугалась, что с ним сейчас случится сердечный приступ, как с его бедной женой.
- Мне кажется, что я знал это, - наконец прошептал египтянин. - Я знал уже много лет… Таких, как ты, нет ни в одной стране, подвластной его величеству, и ни в одной, которых царь не обозрел…
Он протянул руку, и Белла подошла. Взяв руку англичанки, Синухет прижал ее к своей колючей щеке, прикрыв запавшие глаза.
- Но ведь ты любишь меня, правда?
- Да, - ответила Белла, опять плача. - Люблю так, как только могу!
Синухет улыбнулся, не открывая глаз; точно убаюканный ее словами.
- Брат говорил мне, что для богов не существует времени… И для душ, соединенных любовью перед лицом богов, его тоже нет… Если ты была прислана сюда и вошла в мой дом, значит, боги отдали тебя мне.
Он посмотрел на нее - большие черные глаза египтянина блестели неестественно ярко.
- Стань моей женой, - попросил он снова. Теперь он просил.
Белла кивнула. Она не в силах была произнести это вслух; точно боялась, что именно изреченные слова навлекут на нее божественный гнев. Белла Линдсей уже мыслила по-египетски.
Синухет улыбнулся и встал; он прижал ее к груди. Некоторое время они стояли на крыше, над всем городом, обнявшись; потом Белла молча высвободилась и ушла.
Уже спустившись в дом, она вспомнила о мертвой жене Синухета. Белла знала, что Мути должны были положить рядом с местом, приготовленным для мужа. Неужели Синухет хотел таким образом избежать ответственности за содеянное, как ее понимали египтяне?..
Но теперь уже поздно было перерешать.
***
Синухет и Белла Линдсей, под именем Небет-Нун, заключили брачный договор в своем доме под Буто: жрецы и писцы были приглашены домой, как обычно и делалось. Свидетелей этого обряда было мало, но брачная запись имела такую же силу, как и договоры самых знатных людей, устраивавших пышные свадьбы.
Амон-Аха присутствовал на церемонии и участвовал в празднике вместе с юной женой. Они едва успели вступить в супружеские отношения - им помешал траур по госпоже; и, глядя на этих совсем молодых людей, Белла пророчила им такую же размеренную, декорированную, полную формальностей и лишенную страсти жизнь, как и у Синухета с Мути.
Но на пути у Неферу едва ли встанет такая, как Белла…
Синухет и его новая супруга, законная госпожа этого дома, пожили вместе некоторое время после свадьбы; а потом Белла опять запросилась в Уасет.
Синухету еще труднее, чем раньше, было отпустить ее; но в конце концов он внял ее словам. Белла не могла занять в доме мужа положение хозяйки - теперь это место принадлежало Неферу, и хотя молодая египтянка не отличалась такой непреклонностью, как Мути, ее характер скоро мог измениться, и тогда она ощутит себя вправе требовать большего. Особенно если Неферу забеременеет и почувствует угрозу для своих детей, внуков Синухета…
Синухет гневался, горячился, потрясая кулаками.
- Я бы не послушал никого! Я мог бы всех в этом доме согнуть в покорности и заставить повиноваться тебе, потому что я в моем доме - Маат! - в запальчивости восклицал он, расхаживая по комнате перед Беллой. - Но я не хочу, чтобы повторилось то, что уже было…
- Так, как есть, - лучше всего, - заверяла его взволнованная Белла. - Пусть у меня и наших сыновей будет два дома! Не нужно нам ссориться и отравлять воздух друг для друга!
У Синухета дрогнули плечи; Белла вдруг поняла, что он смеется.
- Представляю себе, как живет царский гарем… Несчастный фараон! Сети может быть счастлив в своем дворце, только если он незрячий!
Белла задумчиво ответила:
- Думаю, чтобы стать фараоном, и нужно сделаться незрячим.
Когда Белла вернулась в Уасет, город праздновал объявление наследника соправителем. Старый фараон открыто показал народу, что отныне опирается на молодого.
Белла увидела в торжественной процессии позолоченных, украшенных пестрыми лентами колесниц и взрослого царевича Рамсеса, и его сестру Нефертири - еще девятилетнюю девочку, но уже красотку. Имхотеп тоже сопровождал правителей: он был так близок к ним.
Белла впервые за долгое время увидела этого статного, необыкновенно красивого жреца в черном струящемся одеянии: он сам правил колесницей, запряженной парой гнедых коней с алыми плюмажами. Имхотеп скользил взглядом поверх голов многочисленных зрителей… и на секунду Белле показалось, что он посмотрел прямо на нее.
Сердце Беллы стеснилось страхом, и она чуть не отпрянула. Толпа не пустила ее назад, и вокруг раздались негодующие восклицания. Белла принуждена была остаться на месте, рядом с Тамин.
Кто мог знать, что видел Имхотеп, о чем он думал?..
Белла посмотрела на Тамин, и жрица улыбнулась ей. Белла не знала, о чем думает Тамин, но эта улыбка ее ободрила.
========== Глава 77 ==========
Когда Белла с детьми вновь приехала домой к мужу, Синухет заговорил с нею о том, чего она исподволь боялась после своего ошеломляющего признания.
- Имхотеп, - произнес египтянин, когда они поднялись на крышу, чтобы побыть наедине. - Ты видела его в будущем?
Белла отвернулась и посмотрела на прекрасный огнистый закат. Подняв руки, она увидела, что пальцы словно охвачены пламенем.
- Да, - дрогнувшим голосом сказала англичанка, не поворачиваясь к Синухету. - Я видела Имхотепа в моем будущем, но я не знаю, как он попал туда… Твой брат стал таким же, как мы, и вся Та-Кемет в мои дни - другая!
Белла повернулась к Синухету, желая и не желая, чтобы он понял. Если Имхотеп полностью переучился, попав в ее мир, будет ли его брат теперь столь же сообразителен?..
Синухет долго смотрел на нее. Он склонил голову, проведя пальцами по подбородку.
- И наши боги в твоем мире забыты?
- Да, - сказала Белла. Она едва верила своим ушам - для язычника такие слова казались верхом дерзновения. - А почему ты подумал, что…
Синухет улыбнулся.
- На земле не может быть вечности, ни для людей, ни для богов, - ответил египтянин. - Я вижу, что иноземцы уже теперь привозят с собой в Та-Кемет и ставят своих богов там, где пожелают, и Маат не может противиться им.
- В моей стране поклоняются единому Богу, - отважилась признаться Белла. Эти слова тоже не стали неожиданностью для ее мужа.
- Как шасу? - спросил Синухет, подразумевая евреев. Белла подумала, что как раз в это время должен был состояться библейский Исход Моисея, и кивнула.
- Мой брат знаком с этим учением, - произнес Синухет, в какой-то тревожной задумчивости. - Имхотеп говорил, что никакому богу кочевников, сколь бы могучим они ни мнили его, не под силу сделать то, что могут слуги Осириса. Имхотеп говорил - дело в том, сколько ты смеешь сам, - египтянин усмехнулся.
Белла закусила губу и подумала о “Книге мертвых”. Господи, только бы Имхотеп не…