Вернувшись в Уасет с детьми, Белла посвятила в их планы Тамин.
- Не хотела бы ты отправиться с нами? - спросила Белла свою подругу, очень серьезно.
Тамин долго молчала, а потом сказала:
- Нет.
На лице этой поразительной женщины не дрогнул ни один мускул.
- Я нужна здесь.
И опять у Беллы появилось чувство, что Тамин многое скрывает; и с каждым днем все больше. Она оставила жрицу с тяжелым сердцем.
В скором времени Белла поняла, что опять ждет ребенка.
Охваченная радостным смятением, она почти сразу написала обо всем мужу. Синухет немедленно ответил - не письмом, а прислал Реннефера с приказом вернуться домой.
- Господин передал, что ты теперь должна быть дома, с ним, госпожа, - кланяясь, сказал слуга. - Он передал, что сам защитит тебя лучше всех жрецов!
Белла мягко усмехнулась.
- Ты тоже так думаешь?
Реннефер посмотрел на нее и улыбнулся. Любовь между нею и мужем, которую видели все, смягчила отношение этого человека к новой госпоже.
- Я так думаю, - с поклоном подтвердил египтянин.
“Хотела бы я знать, что он сказал бы, узнав о наших планах”, - подумала Белла.
Через четыре месяца Неферу родила первого сына, который получил имя Пенту. А еще через три месяца увидел свет третий ребенок Беллы. Это была дочь, золотисто-рыжая и кареглазая.
Увидев цвет волос очаровательной малышки, Синухет, казалось, окончательно укрепился в своем решении; он сжег мосты. Муж Беллы дал девочке любовное имя Шеритра, что по-древнеегипетски означало “солнышко”. Но когда Белла придумала для дочери английское имя, он не возразил.
Белла мысленно окрестила девочку Эдвиной. И старшие братья малышки в ее воображении получили новые имена: Сетеп-эн-Сетх - “Седрик”, а Хаи - “Чарльз”. Выбор имени для супруга Белла оставила на потом.
Если только все удастся. Если удастся!
Тамин приехала с поздравлениями и подарками для всех детей. Имхотеп опять где-то пропадал - может быть, на царской службе. Но по лицу певицы Амона Белла поняла, что едва ли.
Они хорошо провели время вместе за беседой и вином, но Тамин несколько раз теряла нить разговора и отвечала невпопад, что было ей несвойственно. Белла решила, что позже выспросит, чем озабочена подруга. При Синухете Тамин едва ли стала бы откровенничать.
Но Тамин уехала, увезя с собой все свои секреты. А через неделю Имхотеп написал брату из Уасета, сообщая, что его жена пропала.
Все в доме пришли в смятение. Тамин пропала, средь бела дня! Она отправилась куда-то, не взяв с собой никого из прислуги, только сумку с припасами, - и исчезла!..
Несколько дней и ночей жену Имхотепа искали домашние слуги, слуги ее безутешного отца, жрецы и городские стражники, но не нашли никаких следов. Белла и Синухет знали не больше, чем все остальные.
Первым их предположением было, что Тамин отправилась в будущее. Но Тамин не могла сделать этого, потому что магическая статуэтка оставалась у Беллы! Или существовал другой способ?
Белла очень в этом сомневалась; как и в том, что Тамин внезапно передумала. Она вынашивала собственный замысел, имевший мало отношения к делам будущего…
Имхотеп, хранивший подобающее в его положении скорбное молчание, думал, что он ближе всего к разгадке исчезновения жены. Тамин, столько лет преследовавшая его, сама стала своей жертвой. Она сгинула в Хамунаптре!
Уже не раз Имхотеп с помощью черной книги открывал врата Дуат - омерзительный водоем, переполненный неупокоенными мертвецами. И, должно быть, однажды певица Амона и его супруга, эта безрассудная женщина, спустилась следом за мужем, и ее схватили и утянули в свое царство те, кто был сильнее живых и продолжал набирать силу…
Разумеется, Имхотеп никому не обмолвился о своей догадке.
========== Глава 78 ==========
Верховный жрец Осириса был один в доме, унаследованном от жены, когда ее бывший слуга Сеанх доложил, что прибыл гость. Имхотеп и его супруга редко принимали гостей, и господин дома велел впустить неизвестного, ощущая дурное предчувствие. Тем более, что Сеанх не назвал имени этого человека…
Мягко проскрипели сандалии по циновке, и, подняв глаза, Имхотеп увидел Перхора, отца Тамин. Тот был весь в белом, как обычно ходили жрецы Амона; и старик не сказал ни слова, остановившись напротив мужа дочери и вперив в него взгляд.
Имхотеп быстро встал, оказавшись заметно выше и внушительнее Перхора; он склонился перед ним и несколько мгновений не разгибался. Потом сказал, подняв глаза на тестя:
- Прошу, садись, господин Перхор.
Старый жрец приподнял бритые брови со слабой улыбкой.
- Ты еще помнишь мое лицо?
Он отказался сесть, молча отвернувшись от кресла, и отступил на несколько шагов. Когда же Перхор снова повернулся к Имхотепу, в его кротком лице появилось что-то устрашающее.
- Может быть, ты вспомнишь и то, что моя дочь, которую я отдал тебе, была моим единственным ребенком?
Имхотеп склонил голову и молчал, ощущая, как больно стучит сердце. Ему нечего было сказать на это. А Перхор продолжил, все с такой же ужасающей мягкостью:
- В один из дней перед тем, как случилось несчастье, Тамин пришла ко мне. Она попросила: “Отец, защити Имхотепа. Защити его ради моего Ка и ради всей Та-Кемет!”
Голос жреца задрожал, он схватился жилистой коричневой рукой за горло.
- Я не понял тогда, о чем говорит моя дочь, но мне стало ясно, почему она просит защиты для тебя… Я думаю, что ты давно уже занимаешься богомерзкими делами, пользуясь покровительством моей семьи и всех жрецов Амона… Я думаю, что это ты погубил Тамин и она знала, что так случится!..
Перхор шагнул к Имхотепу, и рослый, мощный жрец Осириса отступил, беспомощно опустив руки. Имхотеп молчал, чувствуя, как обвиняющий взгляд жжет его.
- Я мог бы уничтожить тебя, - произнес старый жрец Амона. - Я не сомневаюсь, что ты этого заслуживаешь. Назови мне хоть одну причину, по которой тебя следует пощадить.
Имхотеп посмотрел в глаза Перхору. Красивое лицо служителя Осириса теперь сделалось серым, взгляд потускнел.
- Мне нечего сказать и нечем оправдаться, - произнес он с усилием. - Но подумай о моем брате.
Перхор слабо усмехнулся.
- Ты слишком горд, чтобы просить пощады или открыть рот в свою защиту?.. Я еще помню, как ты приехал в Уасет, молодой, ничего не ведающий и склоняющийся перед всеми… И я помню, как светилось лицо Тамин, когда она привела тебя ко мне.
Старик снова отвернулся и прошелся по комнате перед Имхотепом. Плечи его ссутулились под белым одеянием.
- Тамин любила тебя… Ты не дал ей ни любви, ни детей, хотя она была достойна этого как никакая другая женщина! Но она просила защитить тебя!
Он посмотрел на Имхотепа.
- Я не стану за тебя заступаться. Но во имя моей любви к дочери и ради ее Ка я тебя не трону. Живи и двигайся к своей гибели.
Перхор вышел, прошелестев своим одеянием и не дав хозяину дома ответить ни слова.
Имхотеп некоторое время стоял, подобно статуе, глядя вслед гостю. А потом медленно опустился на пол, сжав руки в кулаки так, что пальцы побелели. Лицо его исказилось от гнева и скорби, в глазах блеснули слезы бессилия.
Но скоро Имхотеп овладел собой и поднялся. Он вышел из комнаты, подзывая Сеанха, чтобы тот послужил ему во время омовения и бритья. Теперь никто не смог бы прочесть на лице жреца Осириса его чувств и застать его врасплох.
Белла встретилась с Перхором в храме Амона. Они с Синухетом приехали в город, чтобы выразить отцу Тамин соболезнования и поблагодарить его за все добро. И предложить свою помощь, если потребуется.
Перхор, высохший от старости и горя, покачал головой, услышав это предложение.
- Что вы можете сделать? Те, кто знает этот город, уже неоднократно обыскали весь город и его окрестности. Мы не найдем мое дитя, если только того не пожелают боги.
По лицу Перхора скользнула улыбка много повидавшего и изверившегося человека.