- Когда Имхотеп говорит с тобой, трудно не поддаться ему, - сказал египтянин. - Впрочем, ты сама это знаешь. Слабую душу он может сформовать заново так, что ты даже не заметишь этого…
- И ты?.. - подхватила Белла.
Синухет опустил глаза.
- Я это замечал. Когда брат пытался завладеть моей душой. Думаю, в разговорах с ним я все же сохранил себя и свою способность судить и мерить!
Белла кивнула. Она сочувственно взяла мужа за руку.
Она все еще не знала, признаться ли ему в своих подозрениях; но тут Синухет тронул ее за подбородок, заставив приподнять голову и взглянуть на себя. Архаичный жест власти вновь напомнил ей, кто такой этот человек.
- Тебя мучает что-то еще. Скажи мне.
Белла сжала руки на коленях - а потом ринулась вперед.
- Мне кажется, что Фэй - это Тамин!
Синухет несколько мгновений смотрел на жену застывшим взглядом… а затем его глаза стали пустыми, точно он искал подтверждения неожиданной фантазии жены в своем собственном разуме. Потом египтянин облизнул губы и хрипло спросил:
- Почему ты так решила?
- Фэй такая странная, нелюдимая, - ответила Белла. - И она слушала тебя сегодня за столом так, словно знает все, что ты хотел поведать, и много больше! У нее… взгляд совсем взрослый!
Синухет пригладил ладонью встопорщившиеся черные волосы.
- Это не может служить доказательством, - медленно сказал он. - Может быть, дочь моего брата - и впрямь новое воплощение какой-то женщины нашего прошлого, но почему это должна оказаться его первая жена?
Белла встала; ее вдруг наполнило ощущение собственной правоты.
- А кто же еще? Кто еще был так близок к нему… и так связан с ним всю его жизнь? Эвелин и Меила в этой жизни опять вспомнили о древней вражде, а Тамин? Разве она не ягода той же грозди, что и мы?..
Синухет нахмурился.
- Но ты забываешь, что Тамин погибла иначе, чем эти женщины. Неизвестно, погибла ли она вообще… как простые люди. Певица Амона была бы рада отойти в вечность так, как этого не делал никто до нее, - усмехнулся египтянин.
- Тем более, - горячо сказала Белла. - Ведь и Фэй Амир - не простое смертное дитя. Если ты забыл, ее отец - неумерщвленный.
Синухет опустил голову и надолго задумался.
- Твои мысли - зыбучий песок, - наконец пробормотал он. - Ты уже сказала кому-нибудь об этом?
Белла улыбнулась, не оставляя ему сомнений.
- Только тебе.
Синухет поднялся во весь рост и посмотрел жене в лицо.
- Вот и не говори! Мой брат, если он провидец, дойдет до этого сам - а может, уже понял. А мы можем сделать только хуже! Вдруг ты ошиблась - а слово уже будет сказано?..
Белла кивнула.
- Я согласна. Давай промолчим.
Они обнялись и долго стояли так, сердце к сердцу; и слова им больше были не нужны.
***
Фэй Амир сама уложила свою одежду, книги и любимые безделушки. Оставалось еще много времени до того, как покинуть дом; и девочка села ждать. Она уселась прямо на пол, скрестив ноги, и положила руки на колени - ладонями вверх.
Она прочитала об этом способе молитвенного сосредоточения в одной из книг об Индии, которую без спроса взяла из отцовского шкафа. Медитация, вот как это называлось.
Фэй Амир скоро научилась слиянию с бесконечностью - и могла подолгу странствовать в безмыслии… а когда возвращалась к реальности, возвращалась каждый раз изменившейся. Бог, или боги, или вселенная… всякий раз открывали ей что-то новое о себе и о мире. Порою видения, посещавшие дочь Сети Амира, ужасали ее; а порою не только ужасали.
И вот недавно, совсем недавно…
Скрипнула дверь; Фэй услышала, еще не успев уйти в себя. Руки девочки дрогнули и опустились между колен: она уже знала, кто это.
Вошел отец.
Тот, кого все в этом мире знали как Сети Амира, некоторое время смотрел на свое детище, словно собираясь с мыслями. Фэй тоже молчала. Но в конце концов она первая нарушила тишину:
- Ты что-то хотел, отец?
Имхотеп кивнул. А потом опустился на пол рядом с ней: у него такое движение получалось еще естественнее, чем у Фэй.
- Дети не знают своих отцов, и ты долго не знала меня, - медленно произнес он, испытующе глядя на дочь. Улыбнулся. - Но и родители не знают своих детей. Пока ты еще с нами, я решил поговорить с тобой о том, что с некоторых пор смущает меня.
Фэй опустила глаза, чувствуя, что краснеет.
- Я догадываюсь, что. И ты… ты прав, потому что в этом ты не можешь ошибиться, - девочка вновь подняла сверкающий взгляд.
Имхотеп улыбнулся, неверяще и в то же время торжествующе.
- Ты - Тамин?..
- Я Фэй, твоя дочь, - девочка покраснела еще жарче. - Но я вспомнила то, что знала о себе Тамин, певица Амона. Я могу тебе рассказать, хотя это совсем не все!
Имхотеп только кивнул, неотрывно глядя на свое дитя. И Фэй принялась рассказывать… а жрец видел все, как наяву; он соприкоснулся разумом с разумом дочери, когда она позволила.
Тамин, певица Амона, действительно направилась в Хамунаптру в день своей гибели. Она делала это уже не в первый раз… и рисковала смертельно.
Но у нее была уверенность, которая приподнимала ее над бездною страха, - благодаря дару предвидения Тамин узнала свою вероятную судьбу. Боги открыли ей, что она должна покинуть своего супруга, и очень скоро - иначе ничего из того, что может в грядущем спасти Имхотепа и ее саму, не состоится. Боги открыли ей, что она должна пойти путем, обратным пути верховного жреца Осириса; и для этого прибегнуть к заклинаниям “Книги живых” - золотой книги Амона-Ра. Тамин живой спустится в Дуат.
Тамин неоднократно задумывалась о том, что рассказала ей подруга, светловолосая северянка из будущего. И жрице все больше хотелось последовать за Небет-Нун и своим мужем, когда придет час… но она знала, что это неосуществимо.
Однако Тамин было предсказано, что она все же последует за Имхотепом - совсем не так, как полагала сама.
И как она сможет найти помощь во враждебном мире, не зная даже языка?..
“Ты найдешь спасение в доме своего мужа”, - такие слова однажды приснились ей после долгой молитвы; и Тамин поняла, что это касается будущего. Когда она перенесется туда, Имхотеп сразу встретится с Тамин и поможет ей!..
И в этом пророческом сне Тамин впервые увидела золотую книгу. Певица Амона поняла, что должна открыть ее, хотя это великое святотатство… Тамин также увидела, где лежит главное сокровище Хамунаптры, - в тайнике внутри основания статуи Хора.
Несколько раз, навещая в Городе мертвых свою мать, Тамин обходила нужный участок подземного лабиринта. Ее сопровождал почтительный жрец Ка, который не заподозрил никакого злого умысла. Тамин, со своей великолепной памятью и чутьем, быстро научилась обходить ловушки. И выучила дорогу к статуе Хора.
Более того - она нашла дорогу в потаенный зал, который располагался немного ниже статуи. Там стоял жертвенный стол и открывался вход в Дуат. Обыкновенно эта дверь выглядела как бассейн с гнилой водой.
И когда день настал, Тамин решила - она спустится в подземный лабиринт и откроет тайник. Если золотая книга действительно сохраняется там, это будет последним, что певица Амона совершит на земле!
Как и много раз раньше, Тамин переплыла на лодке реку и направилась в Хамунаптру. Прежде она брала носильщиков, спасаясь от палящей жары; теперь же шла одна и пешком. Тамин захватила котомку со снедью и водой, и эта полотняная сумка, висевшая на плече, успокоительно постукивала ее по боку.
Зачем ей эти припасы?.. На случай, если ничего не выйдет… Тамин отчасти надеялась на это: уж очень страшно было то, что ей предстояло совершить.
Один раз жрица остановилась, чтобы передохнуть и выпить горячей воды. А войдя в город, уселась в тени и поела фиников. Тамин научилась преодолевать свой страх, ее воля была сильна - но сейчас желудок сжимался, готовый исторгнуть эту последнюю пищу…
Тамин закрыла глаза и помолилась - сперва отцу Амону, а потом Осирису, владыке мертвых, которому она готовилась вверить себя.