— Помнится мне, что я просил тебя о такой же милости, дорогая, и ты отказалась. Все честно. Но, не волнуйся, я обещаю, что у тебя будет такой же счастливый финал, — Драко опустил их запястья и поднес ее руку к своему паху, прижимая к брюкам, которые уже во всю демонстрировали недвусмысленную выпуклость. Гермиона попыталась вырваться, но он был неумолим, ничуть не ослабляя хватку и ехидно ухмыляясь, наблюдая за ее беспомощностью.
— Как ты меня нашёл? — снова спросила она, отчаянно пытаясь сменить тему и перестать думать о его члене, о том, как великолепно было чувствовать его внутри себя, и как ему удавалось довести ее до полнейшего исступления, заставляя расплыться лужицей под ним.
Без всяких объяснений он повернулся и потащил ее за собой, входя в ванную и включая свет. Грейнджер моргнула несколько раз и прищурилась от излишней белизны кафеля на стенах, приспосабливаясь к внезапной перемене. Яркий свет и зеркало от пола до потолка, тянущееся вдоль всей стены, наконец, заставили ее осознать, что она была абсолютно голой, в отличие от с иголочки одетого Малфоя.
— Не переживай, — прохрипел он. — Ты прекрасно выглядишь.
Гермиона потеряла дар речи. Они переговаривались, ругались, дразнили друг друга и трахались, он сказал ей, что хочет ее, но никогда не делал подобных комплиментов, прямых и искренних, без всякого намека на сарказм. Наконец, увидев его в свете ламп, она поняла, что он был одет в черный костюм того же покроя, того же стиля и с тем же черным галстуком, что и тот мужчина, которого она видела в ресторане. Маскирующие чары.
Малфой развернул ее к зеркалу и встал позади, заставляя склонить голову набок и убирая волосы с шеи, чтобы открыть себе лучший доступ.
— Драко, ответь на мой вопрос, — настаивала Гермиона, глядя на него в отражении зеркала.
— Я пытаюсь, болтушка, — вопреки своим словам, единственное, что он делал, это оставлял цепочку поцелуев вдоль ее шеи. Она заворожённо наблюдала, как его губы касаются ее кожи, как платиновые волосы щекочут плечо, а сильные руки удерживают на месте. — Смотри.
Он повернул ей голову и направил свою палочку на затылок, коснувшись нежной кожи за ухом, прямо под линией волос. Она почувствовала что-то тёплое и на этом месте показалась витиеватая буква «М» размером с галеон. Печать Малфоев. Как только он убрал палочку — она исчезла.
— Отслеживающая метка, — пояснил Драко, снова касаясь ее шеи губами. Обеими руками он скользнул к груди, затем вниз по животу, прижимаясь торсом к ее спине, а пахом — к заднице. — Тебе стоит снова начать использовать магию, Грейнджер, иначе твой хваленый Орден обречён.
— Моя палочка… — тихо сказала она, отрывая взгляд от его пальцев, скользящих по ее коже. Он упёрся подбородком в ее плечо и в отражении зеркала наблюдал, как округляются ее глаза, когда к ней пришло осознание собственного затруднительного положения.
— Осталась в Ваилее. Какая жалость. Я должен сказать кое-что, Гермиона, ты красивая женщина, с тобой у меня был лучший секс за последние годы, и ты действительно способная ведьма… — Малфой приподнял ее подбородок, чтобы заглянуть в карие глаза, и провёл большим пальцем по нижней губе. — Но ты действительно дерьмовый охотник за головами.
Он громко рассмеялся, и Грейнджер со всей дури заехала ему пяткой в голень, чрезвычайно довольная его болезненными воплями. Она попыталась отскочить от него, свободной рукой дёргая наручник на своем запястье, но Малфой легко прервал эти жалкие попытки высвободиться, перехватывая ее за талию и крепко прижимая к своей груди.
— Тебе было так одиноко с тех пор, как я оставил тебя в том номере, — прошептал он ей в волосы. — Я наблюдал за тобой каждую минуту. Как ты в полном одиночестве возвращаешься домой в девять часов вечера, гуляешь одна по пустынным улицам в выходные. Ты так отчаянно пыталась затащить Гаррисона в свою постель, но он настолько тупой, что даже не понимает, от чего отказывается, хотя я, хоть убей, не понимаю, что ты в нем нашла.
Его голос был низким и успокаивающим, и Драко чувствовал, как она размякает, прислонившись к нему спиной. Кожа от его прикосновений стала горячей, а дыхание замедлилось.
— Давай не будем тратить время на споры о том, кто мудак и преступник, или кто кого ненавидит больше, — Малфой поцеловал выступающую косточку ее позвоночника. — Почему бы тебе… хоть раз не позволить кому-то другому контролировать ситуацию? Ты знаешь, что это именно то, чего я хочу от тебя, и я гарантирую, что тебе понравится. Признайся, милая, ты же хочешь добавить воспоминания об еще одной ночи, когда потом будешь мастурбировать дома?
Гермиона начала извиваться в его хватке, смущенная тем, как точно он знал, что сказать, смущённая тем, как эти слова действуют на ее тело, заставляя трусы намокать, а низ живота восхитительно тянуть.
— Да, — наконец, выдохнула она, закрыв глаза и откидывая голову, принимая поражение. — Я хотела бы.
— И, может быть, когда я закончу с тобой, я смогу дать тебе то, что ты действительно хочешь.
— Вернешься со мной Лондон? В Орден?
— Мерлин, нет, — сказал он, громко рассмеявшись. — Но я могу дать тебе всю необходимую информацию, а затем вернуться к своей блаженной жизни в бегах.
Грейнджер замолчала, ожидая, что он сделает еще один шаг, снова коснется ее, поцелует. Вместо этого Малфой мягко прижал ее лицом к стене, касаясь губами спины, следуя вниз по позвоночнику к кремовой коже на ягодицах. Он остановился, положив руки на ее бедра, и прижался щекой к пояснице.
— Ты хочешь, чтобы я продолжил? — спросил Драко, большим пальцем потирая кожу, покрытую мурашками. — Скажи мне, чтобы я продолжил.
— П-продолжай, — сбивчиво произнесла она, с благодарностью прижимаясь щекой к холодной плитке, благодаря которой она все ещё не рухнула на пол. — Пожалуйста.
Как только эти два слова сорвались с ее губ, Малфой развернулся и вышел из ванной, потянув Гермиону за собой, как собаку на поводке, и она охотно последовала за ним, гадая, когда он собирается раздеться, когда она сможет дотронуться до него или поцеловать.
— Есть одно правило. И оно вступит в действие прямо сейчас.
Усадив ее на кровать, Драко вытащил из кармана ключ от наручников и помаячил им перед ее лицом.
— Я заправляю шоу сегодняшним вечером, детка, — тихо сказал он, глядя в ее блестящие карие глаза, почти горящие от предвкушения и томительного ожидания. — И, начиная с этого момента, ты не должна произносить ни слова. Ты можешь кричать и стонать каждый раз, когда я заставляю тебя кончить, но я не хочу слышать ни единого внятного слога, если я не разрешу. Ты поняла?
Грейнджер глубоко вздохнула, наблюдая, как он крутит серебряный ключ в руке, перебирает его между пальцами, улыбаясь ей. Она приподняла одну аккуратную бровь, и вскинула вверх руку в наручнике.
— Да, сладкая, если ты скажешь «да», я сниму их с тебя. — И?
Разве не об этом она мечтала накануне вечером? Разве она не хотела, чтобы он появился из ниоткуда и заставил ее вновь ощутить все эти чувства? И он пообещал ей обойти охрану в поместье. Единственная загвоздка была в том, что ей нужно было сдаться ему. Гермиона должна была позволить ему контролировать себя, делать то, что он хочет, без всяких возражений… то, что ей нравилось, особенно в общении с ним.
На мгновение она почувствовала себя грязной, самым низким и самым грязным существом на земле, которое трахалось с мужчиной, который мучил ее годами, оскорблял и обзывал самыми отвратительными словами, приставал и унижал без всякого намека на раскаяние. Она представила, что скажут Гарри и Рон, когда узнают, что она променяла свое тело на информацию. Дважды. «Мы ожидали этого от кого-то вроде Паркинсон, но не от тебя». И это стойкое отвращение на их лицах. И разве секс не должен был что-то значить? Разве за этим не должно стоять какое-то чувство? Связь? Ясно, как день, что Малфой считал себя лучше неё. По крайней мере, так было раньше. Он действительно сказал, что она красивая… и способная ведьма. Грейнджер не знала, что он за человек сейчас, только то, что он живет в относительной изоляции, вдали от своей семьи, своей страны… делая все, что в его силах, чтобы не вернуться домой. И все же он следил за ней по всему Лондону, рискуя быть обнаруженным, арестованным или того хуже.