Гермиона нетерпеливо кивнула и выгнула спину, когда он задел клитор, так невесомо, что она даже подумала, что ей, возможно, это показалось. Горячее дыхание опаляло ее кожу, пока он оставлял влажные поцелуи на внутренней части бедра.
— Покажи мне где. Ты можешь использовать свою руку. Покажи мне, где тебе нужен мой язык, — когда Гермиона замешкалась, Малфой схватил ее руку и потянул на себя, всасывая два ее пальца в свой рот и смачивая их языком. — Покажи мне.
Она развела пальцы на манер ножниц и открылась ему, скользя кончиками пальцев по обеим сторонам от клитора, пораженная тем, насколько скользкой и горячей стала, только от его слов, только от того, как он смотрит на нее, просто потому, что это был он, Драко Малфой.
Он потянулся и лизнул ее пальцы, затем чувствительную кожу под ними, и, когда его собственные пальцы заскользили вверх и вниз по ее бедрам, он погрузил свой язык глубоко в жар ее тела, носом упираясь в клитор. На вкус она была точно такой же, как он помнил, естественный, яркий вкус океана, точно такой же, как когда она позволила ему слизать свои соки со своих пальцев. Ему нравилось, как она толкалась вперед, прижимаясь к его рту, лаская себя и выгибаясь, в попытке успокоить дрожь в ногах, пока он самозабвенно вылизывал ее. Подняв глаза, Драко увидел, как жадно она хватала воздух ртом, то и дело облизывая пересохшие губы и выгибаясь дугой над кроватью.
— Ты собираешься кончить, милая?— спросил он, всасывая ее клитор между губами.
Она вскрикнула, ухватившись за его платиновые волосы, подушечками пальцев поглаживая затылок.
— Ты собираешься кончить мне на лицо, девочка? Зажав мою голову между ног?
Грейнджер сильнее сжала его волосы в кулаке, скуля и извиваясь от его размашистых, глубоких скольжений языком и сосущих поцелуев, и он знал, что она близка к разрядке. Раздвинув ее ноги ещё шире, Драко провёл языком вдоль складок, скользя к подрагивающему бутону между ягодиц, тут же влажно обводя его по кругу.
— Ты помнишь, что я тебе обещал, Грейнджер? В последний раз, когда трахал тебя? — он провел языком вдоль всей промежности, снова облизывая клитор, отчего она тут же застонала на грани крика, а ее ноги начали заметно дрожать. Малфой усмехнулся про себя. Прошло всего несколько минут, а его член снова наливался кровью.
Он отстранился на мгновение и посмотрел на ее запыхавшееся, раскрасневшееся лицо, на котором застыло выражение неподдельной паники из-за того, что он не позволил ей кончить. Игнорируя ее недовольства, он продолжал смотреть на нее, смачивая свой палец в ее естественной смазке и прижимая его к ее заднице.
— Ты помнишь, как я говорил, куда трахну тебя в следующий раз?
Гермиона энергично кивнула и двинулась вперед, его палец легко проскользнул внутрь, еще один стон сорвался с ее губ, и она запрокинула голову, глядя в потолок.
— Боже мой, кажется, моя хорошенькая кошечка уже делала это раньше! Я прав? Тебя уже трахали в задницу, Грейнджер?
Она снова кивнула, и он почувствовал, как его член заинтересованно дернулся при мысли о погружении в эту тугую жару. В качестве награды Драко снова прильнул к клитору, поглаживая его влажным языком, пока проталкивал палец глубже, растягивая, и через несколько секунд она вскрикнула, с силой сжимая бедрами его голову и сминая простынь в кулаках, пока извивалась и скулила под ним, закусывая губу, чтобы, не дай Мерлин, не выкрикнуть его имя в агонии нахлынувшего оргазма.
— К черту, — прорычал Малфой, отстраняясь и поднимаясь вверх по ее телу. — Я больше не могу ждать.
Он впечатался в ее рот властным поцелуем, его губы были теплыми и скользкими, а на языке все ещё чувствовался ее собственный вкус. Гермиона обвила руками его шею и притянула к своей груди, позволяя их влажной коже соприкоснуться, а телам скользить по друг к другу, его твердый член прижался к ее бедру. Она почти забыла как дышать, будучи благодарной за то, что он, наконец, поцеловал ее, но Малфой отстранился, убрав прилипшую вьющуюся прядь с лица, и покрыл поцелуями ее щеки и подрагивающие веки, а затем и линию челюсти.
— Мне нужно быть внутри тебя, — прохрипел он, прижимаясь к ней бедрами. — Я мечтал об этом с той минуты, как ушёл от тебя.
Грейнджер снова притянула его к себе, скользнув языком по его губам, цепляясь за него так, будто этот поцелуй мог спасти ей жизнь. Она все еще была чертовски чувствительной, все еще отходя от своего первого оргазма, когда он погрузился в нее одним толчком, проникая так глубоко, как только мог, и ей потребовалось лишь мгновение, чтобы ее тело приспособилось к его размеру.
— Тебе больно? — спросил Драко, удивляя ее неподдельной искренностью в голосе, ища любое подтверждение своим словам на ее лице. — Скажи мне, если я делаю тебе больно.
Гермиона покачала головой и прижалась к нему, побуждая его двигаться. Растяжения, чувства наполненности, ощущения его члена внутри ее тела, было почти достаточно, чтобы снова заставить ее возбудиться… потребовалась всего минута, чтобы привыкнуть. Он двигался медленно, закрыв глаза, когда почти полностью выскользнул из неё, но только для того, чтобы толкнуться внутрь снова, шумно выдыхая через стиснутые зубы. Это заставило ее начать изучать его лицо: каким уязвимым он становится, когда возбуждён, как его обычно бледные щеки покрываются румянцем, как обычно безупречно уложенные волосы спадают на глаза, обычно апатичное, равнодушное выражение лица искажается, а брови хмурятся от сосредоточенности, как приоткрывается рот, когда язык скользит по нижней губе.
Когда Малфой начал двигаться быстрее, все, чего ей хотелось, это поцеловать его снова, чтобы быть связанной с ним, когда он кончит, но она не была уверена, что это разрешено. Но потом он полностью выскользнул из нее, приподнявшись на локтях, чтобы отдышаться. Он провёл рукой между ее ног, размазывая естественную смазку по всей промежности. Затем смазал как следует тугое колечко, двумя пальцами растягивая ее еще больше, проскальзывая ими внутрь и сгибая, пока тёр клитор большим пальцем той же руки.
— Готова? — спросил он, садясь на пятки и поглаживая свой член другой рукой. — Ты сделала меня чертовски скользким, так что я без всяких проблем смогу проникнуть внутрь.
В ответ Гермиона молча раздвинула ноги пошире и кивнула.
Он был напуган тем, как Грейнджер кричала, пока она не начала ласкать себя, мурлыкая и принимая каждый дюйм, который он проталкивал в неё, растягивая тугие стенки ее ануса.
— Блядь, девочка, я долго не протяну, — прорычал он, начиная свой ритм. Каждая мышца в теле напряглась, а по крови растеклось что-то теплое. Гермиона вцепилась в его спину ногтями, и потянула на себя, заставляя снова поцеловать ее. — Назови мое имя, я хочу, чтобы ты прокричала мое имя, когда будешь кончать. Скажи, что хочешь меня. Даже если это неправда. Просто скажи это.
— Драко… — выдохнула Гермиона. — Драко! — она начала извиваться и дергаться под ним, а затем все тело словно окоченело. — Кончи в меня. Пожалуйста, Драко.
Он запечатал ее рот своими губами и сделал еще один глубокий толчок, прежде чем практически ослеп от нахлынувшего удовольствия, увидев лишь искры и белые молнии под закрытыми веками, дыхание перехватило, когда он изливался в неё.
— Черт возьми, Драко. Спасибо, — выдохнула она, отстраняясь и улыбаясь ему.
Это была самая милая и самая настоящая улыбка, которую он когда-либо видел, сонная, удовлетворенная улыбка. Он сделал ее счастливой. Он удовлетворил ее. И она не была достаточно злобной сукой, чтобы скрыть от него это, как, например, без всякого зазрения совести сделал бы он. Грейнджер просто не могла так поступить. Малфой погладил ее по волосам и снова поцеловал.
— Теперь я могу говорить? — спросила она.
— Да, теперь ты можешь говорить, — он закатил глаза. — Если только ты не надеялась, что тебя отшлепают за это, то я определенно могу помочь с этим.
Гермиона хлопнула его по спине, громко вздохнув. Малфой выскользнул из нее и откатился в сторону, все еще ожидая, когда мир перед глазами примет четкие очертания, сердцебиение замедлится, а дыхание выровняется. Он чувствовал головокружение, голод и восхитительное истощение.