— Они снятся вам, Джеймс? Ваши… жертвы? — никогда ещё Иззи не давались подобные вопросы, которые она задавала насильникам в тюрьмах уже не одну сотню раз, столь нелегко.
Глаза Барнса же обрели осмысленность, туман в голове растворился. Но в них по-прежнему были горечь и отчаяние, от которых Иззи становилось дурно до тошноты. Следующие слова, с трудом слетевшие с губ Джеймса, прозвучали в почти пустом помещении громче, чем звон колоколов:
— Они снятся мне каждую ночь.
Эти слова выбили весь воздух из ее легких.
— Вы бы хотели получить от них прощение? — с явным усилием произнесла Доусон.
Взгляд его уплыл куда-то вниз и Иззи даже показалось, что глаза его заблестели.
— Это невозможно, — сказал Барнс деланно-спокойным тоном. — На этом все. Они бы не простили. И их не вернуть.
— Нет, — согласилась Иззи. Этого Барнс и ожидал. Но случайная мысль сверкнула в глазах Изабель. — Но можно вернуть вас.
***
Университетский кампус дышал жизнью. С наступление весны студенты высыпали в скверы и на лужайки, едва сошел снег, и бурая земля обросла свежей зеленью. Иззи нашла Мелвилла на одной из дорожек до корпуса — профессор решил прогуляться по длинному пути, впитывая медовые ноты распустившихся почек на деревьев вместо привычных затхлых запахов серой пыли на древних фолиантах на полках.
— Не понимаю, как можно… убивать, но при этом чувствовать раскаяние, — они говорили уже десять минут, а тонкая тропинка все не кончалась. Интересно, как студенты успевали добежать за перемену из одного блока в другой? Иззи не приходилось метаться в своё время по кампусу, но ее неплохо натаскали проходить дистанции раз за разом через поле размером с футбольное, ползком прямо по грязи. Позже, избрав для себя иной совсем иной путь, Доусон отправляли в тюрьмы и лечебницы, где она перемещалась только от стойки администрации, где стояла единственная кофе-машина, до кабинета.
— Я думаю, ответ крутится у вас на языке, Изабель, — профессор задумчиво сложил руки на пояснице, то и дело разглядывая распустившиеся цветы на яблонях или мелкую поросль с солнечной стороны. — Ты имеешь дело с военным, с солдатом. А ты знаешь, на что способны эти люди.
Иззи усмехнулась.
— Часто они умеют только кричать, профессор, но сами никогда не были на войне.
— А ты была, — профессор выразительно посмотрел на девушку.
— Это не была война, сэр, — Иззи заметно сникла и отвела глаза, поджав губы и опустив глаза.
— Так или иначе, ты знаешь даже больше меня. Как там твоя помощь со стороны?
Несколькими днями ранее Иззи связалась со своей знакомой и попросила у неё поднять документы об испытаниях на солдатах, однако в точности не зная, что именно нужно искать.
— Пока ничего. Росс отследил примерное место действия Барнса. Вернее сказать, предполагаемые места действия. В основном это Европа и Азия. Так что я позвонила Зои. Она работает в архиве. Помните, вы были на конференции в Латверии, где мы впервые встретились?
— Вы были вся в синяках, мисс Доусон, — чуть рассмеялся профессор.
— И в весьма скверном расположении духа, — парировала девушка. — Это было как раз после…
Иззи замолчала, боясь вновь надорвать и без того хрупкую брешь и увидеть то, из-за чего она подала в отставку. Профессор понимающе молчал, дожидаясь пока Иззи сама вновь продолжит.
— Вы правы, они способны на страшные вещи, — вернулась Иззи к ранее озвученным словам, — взять хотя бы эксперимент Суперсолдат.
Доусон и Мелвилл уже преодолели длинную тропу и шли вдоль коридора блока института психологии — звуки их шагов звонко отскакивали от пола и стен.
— Барнс испытывает раскаяние, что в очередной раз опровергает обвинения Росса, — выплюнула последнюю часть предложения Иззи. — Даже во снах — единственном времени, когда мы можем быть по-настоящему свободны — ему нет спасения от кошмаров. Он видит их всех, профессор.
Мелвилл устало облокотился о стол, Иззи замерла недалеко от порога, не дойдя пары шагов до кресла, прижимая папку к груди обеими руками — этого она кажется не осознавала, пребывая в своих мыслях где-то в разных отрезках времени на терапии с Джеймсом.
— Я думала — он сам выстроил неприступную стену в своём сознании, — задумчиво сказала Изабель.
Мелвилл поднял со стола книгу и протянул Иззи. Девушка пришла в себя и несмело взяла книгу, подняла на профессора вопросительный взгляд.
— Нашел в библиотеке по описанию. Может, поможет.
Доусон поблагодарила Мелвилла и уже оказалась у порога, как в спину ей прилетели слова:
— Не натвори глупостей, Иззи, — сказал профессор уходящей Доусон. Она обернулась в проеме, держась одной рукой за ручку двери, и, после некоторого осмысления и намека на замешательство, коротко кивнула.
***
— Было очень холодно, — голос Барнса звучал глухо, сдавленно, хрипло, но не по причине бронированного стекла, отдаляющего его от Доусон.
Иззи спрашивала, что он помнит о самом себе и каждый его ответ давался парню с трудом.
— Вас держали в тюрьме? — спрашивала Иззи. Барнс молчал. — Иногда задержанных держат в холодильных камерах, это было нечто подобное?
Взгляд его метался в поисках того, за что можно было бы зацепиться. Несколько раз он мельком смотрел на Иззи, но также быстро отводил глаза. В его напряженном лице, поджатых губах, растерянном взгляде Иззи считывала, как трудно Барнсу собраться с мыслями, отыскать нужное в воспоминаниях. Оставшихся у него воспоминаниях.
— С вами что-то делали? Ваша рука… это протез? — уже произнесенный вопрос показался глупым, и она чуть скривилась. В который раз ее любопытство опережает правильные мысли, правильные вопросы, которые действительно стоили внимания.
— Да, — вновь глухо долетело до Иззи.
— Вам было больно?
Лицо Барнса исказилось в страдальческой гримасе и это было ответом.
Иззи сделала пометку в блокноте — совсем бездушно, как могло показаться со стороны, но она не нянчиться сюда пришла. С человеком перед нею делали что-то ужасное.
— Джеймс, вас допрашивали?
Доусон приготовилась занести очередной его короткий ответ и уже будто бы знала, каким он будет. Рука ее стала выводить утвердительное слово, но истинный и вновь короткий ответ Барнса озадачил ее сильнее прежнего:
— Нет, — выдохнул он.
— Но вы были пленником?
Он долго молчал и, казалось Иззи, силился ответить, открывая и закрывая рот, но с него срывалось лишь рваное прерывистое дыхание. Хотел ли он рассказать ей правду, но был не в силах подобрать правильные слова — Иззи не знала. Мешало ли что-то в нем самом, в его голове дать правильным словам, что скреблись под черепной коробкой, сорваться, разрушив выстроенные в его мозгу стены кем-то другим?
Иззи поймала себя на том, что брови ее сдвинуты и со стороны могло показаться она сочувствующе смотрела на человека напротив. Она заставила мышцы лица расслабиться и вновь опустила глаза к блокноту, пережёвывая своё странное состояние и чувства, которым было трудно дать название.
Неосознанно Иззи выдержала паузу, прежде, чем задать ещё один короткий вопрос, она вновь почувствовала укол любопытства, но позволила ему завладеть ею, отчасти чувствуя в нем что-то честное, что-то от самой себя. Теперь и ее горло будто что-то сдавливало.
— Вам было одиноко?
— Всегда.
К горлу подступил ком и Иззи с трудом его сглотнула. Нервно перебирая края блокнота, пребывая где-то в глубинах собственного сознания, там, куда она не позволяла заглянуть никому и куда сама порой боялась спускаться в сковывающем ее тело страхе. Иззи упустила то, как изучал ее реакцию Барнс, видя ее всю перед собой — совершенно потерянную в данный момент. Это удивляло.