Глава 36
Это была очень долгая ночь, но, несмотря на физическую и умственную усталость, сна у меня не было ни в одном глазу. Я лежала, глядя в полумрак, и ждала Адриана, сердцем чувствуя, что его задержка принесет новые вести, и вряд ли они будут обнадеживающими.
В итоге ожидание так затянулось, что я впала в состояние, одновременно похожее и на дремоту и на оцепенение. И лишь едва слышный скрип кровати и шорох постельного белья заставили меня вздрогнуть и очнуться.
Князь наконец-то пришел и лег на свою половину кровати, повернувшись лицом к стене, и даже на расстоянии вытянутой руки я ощутила исходящее от него напряжение.
Слова были тут неуместны. Я подвинулась ближе и ждала, пока он заговорит первым.
- Совет... как бы это помягче сказать, разгневан, - голос вампира звучал глухо. - Мне персонально пообещали казнь на солнце, если я не окажу достаточное содействие поискам. Такие дела.
Я прижалась к его спине. Он прерывисто вздохнул.
- Спасибо, что не говоришь слова бесполезного утешения вроде «все будет хорошо»...
- Я как раз собиралась.
- Завтра попробуем найти у этого клубка начало.
- Сколько у нас есть времени?
- Я не знаю. Мало. Точных сроков, как ты понимаешь, никто не поставил.
- Вампиры горят на солнце? - спросила я и тут же прикусила язык, мысленно обругав свое неуместное любопытство.
- Все не так однозначно. Мы получаем сильные ожоги, которые долго и болезненно заживают, от них умереть может только совсем молодой и слабый вампир. Сильнее всего страдают глаза - солнечный свет сжигает сетчатку, и мы безвозвратно слепнем. Хуже всего то, что боль от этого не проходит... и мало кто выдерживает такую пытку. Большинство предпочитает бесконечной боли смерть.
Я вздрогнула.
- Никогда не любила солнце.
Адриан тихо и безрадостно рассмеялся.
- Я тоже... Пообещай мне... что если все действительно повернется так, что меня выставят на солнце и я ослепну, ты прекратишь мои страдания.
Я застыла на мгновение, а потом прикусила губу, ощущая, как глаза наполняются слезами.
- Пообещай мне, - настойчиво повторил он. - Если уж умирать - то только от твоей руки.
- Я плохо обращаюсь с холодным оружием.
- Серебряной пули в сердце будет достаточно... Обещай!
- Обещаю. - Я уткнулась ему в спину и заплакала.
- Не плачь. Я ведь все-таки еще жив.
Мне пришлось огромным усилием воли брать себя в руки, но саднящая боль в сердце осталась.
Мы так и лежали в темноте, и я обнимала его, пока он не уснул. А мне лишь оставалось позавидовать стальным нервам, которым и близкая угроза мучительной смерти нипочем.
Сон сбежал от меня окончательно и бесповоротно. Прислушиваясь к едва слышимому дыханию Князя, я вновь прокручивала события этой ночи, пытаясь из отдельных фрагментов сложить целую картину, но получалось это плохо. Все будто разделилось на до и после, и водоразделом было взаимное распитие крови, которое едва не превратилось в полное непотребство.
Воспоминание о поцелуе обожгло меня жаром, который на мгновение вспыхнул и тут же погас, стоило лишь подумать, что прервали нас очень даже вовремя. Пока Адриан разговаривал с Анатолием, я успела сбежать в спальню и привести себя в относительный порядок. Было очень малодушное желание отсидеться в одиночестве, но чувство ответственности или чего-то на него похожего все-таки победило, и я поплелась обратно.
Десять минут спустя я снова сидела на все том же приснопамятном диване, будь он неладен, но окружающая обстановка изменилась до неузнаваемости. И если четверть часа назад в кабинете творилось кроваво-эротическое непотребство, то сейчас атмосфера больше напоминала похороны, уж больно мрачными были все присутствующие.
Я старалась не отрываться от коллектива и держала на лице бесстрастную невозмутимую маску, которую долго отрабатывала на практике во время заседаний в родном университете. Та жизнь, где я была преподавательницей и делала научную карьеру, сейчас казалась такой же далекой и призрачной, как просмотренный много лет назад фильм. А реальность была гораздо более яркой, волнующей и опасной. И отголоски всего этого еще пели в моем теле, где вампирская кровь смешалась со страстью, и непонятно было, что же в итоге взяло верх.
Кожа до сих пор горела, а во рту осталась горечь с металлическим привкусом. И я не была уверена, что вся эта горечь - только от крови. Нас с Князем прервали в тот самый момент, когда отказали тормоза, и от одного осознания, что я была на волосок от того, чтобы наконец стать его любовницей, мне становилось... страшно.
Еще одним неприятным моментом было то, что помимо Черного гонца по имени Анатолий, одновременно с ним в кабинет ввалился и Андрей. И то, что он тоже понял, что мы с Адрианом на этом диване не в шахматы играли, причиняло несказанный дискомфорт.