В таком настроении я и оказалась на могиле отца.
Мы с тетей долго стояли, глядя на памятник. На портрете отец был изображен таким, каким я его никогда в жизни не видела: радостным и... беззаботным. Фотография явно была откуда-то со времен его далекой юности, и на ней не было и следа угрюмости и морщин горя, которые запомнились мне с самого раннего детства. Вдруг стало так больно в груди, что на глаза навернулись слезы.
- Не грусти, что не попрощалась с ним. - Тетя мягко коснулась моей руки.
- Я так и не поняла, почему он запретил приезжать к нему, почему скрыл свою болезнь... - ответила я сдавленным голосом.
- Думаю, он не хотел, чтобы ты запомнила его больным... или мертвым.
- Зато я запомнила его холодным и отчужденным. На всю жизнь.
- Он так никогда до конца и не оправился от смерти твоей мамы. Неудивительно, что его сердце отказало так рано. - Наталья Петровна вытерла глаза краешком носового платка.
- А где... а где мамина могила? - задала я вопрос, который мучил меня не один десяток лет.
- Не знаю, - ответила тетя, и я услышала в ее голосе растерянность.
Еще одна долбаная загадка. Секреты нашего семейства осточертели мне еще в детстве, ну а теперь я была готова раскрыть их любой ценой... чтобы наконец-то понять, почему все сложилось именно так, а не иначе. Если бы у меня был психоаналитик, он точно бы меня одобрил.
Я медленно вдохнула и выдохнула, прежде чем продолжить:
- Тетя Наташа, вы ведь расскажете мне о маме?
Она долго не отвечала, глядя в пространство перед собой, и я уже начала переминаться с ноги на ногу, когда услышала:
- Расскажу... Но давай не сегодня - я и так расстроена.
Я согласно кивнула: это уже была победа, а приз можно и немного подождать.
Пока тетя раскладывала принесенные нами цветы перед памятником, я просто стояла и смотрела на кладбище: оно словно стекало с вершины сопки к подножию, и все окрестные возвышенности представляли собой такое же скопище могил на склонах. В последний раз я была здесь в далеком детстве на могиле бабушки по отцовской линии и подивилась тому, как сильно разрослось кладбище за прошедшие годы.
Почему-то сегодня город мертвых навевал на меня тихую грусть... и даже некое умиротворение. Не знаю, в чем было дело: то ли в удивительно солнечной и теплой погоде, то ли в том, что я сделала очень важное дело, приехав сюда.
Перед уходом еще раз придирчиво оглядела ажурную кованую оградку, черный мраморный памятник и вымощенную плиткой могилу, чтобы признать, что я все сделала правильно. Пусть отношения с отцом при его жизни я наладить так и не смогла, то уж обеспечить ему достойные условия погребения было вполне в моих силах. Не знаю, как прошли сами похороны, но его последнее пристанище было максимально роскошным по местным меркам.
С кладбища мы отправились в гости к тете. Чтобы отвлечься, она показывала мне фотоальбом со снимками своей дочери - моей троюродной сестры, которая жила с мужем и сыном в Воронеже.
- Давно я Ирку не видела, и внука тоже, - вздохнула тетя, и я взяла на заметку купить ей в подарок билеты, чтобы она могла навестить дочь.
В тот вечер мы засиделись допоздна. Я вдоволь наелась домашних деликатесов, которые моя тетушка готовила в неумеренных количествах, и хотела только одного: прийти домой и завалиться спать. Впрочем, этому поспособствовало и домашнее ягодное вино, к бутылке с которым мы с тетушкой неплохо приложились. Этот вкусный малиновый компотик оказался куда коварнее, чем можно было подумать: едва я вышла на улицу, то поняла, что нужно было брать такси.
На минуту я заколебалась: рассудочная часть моего сознания настойчиво предлагала не идти в подпитии, пусть даже и легком, а другая крутила пальцем у виска, когда ей предлагали заказать такси, чтобы проехать едва ли одну автобусную остановку. Я пришла к внутреннему консенсусу, когда решила все-таки идти пешком: мне показалось, что небольшая прогулка перед сном меня протрезвит, и на утро я не буду маяться похмельем. Аргумент был убедительный, так что я пошла, усиленно стараясь держаться прямой траектории.
До дома было сравнительно недалеко: лишь пройти по длинной темной улице и спуститься по дороге вниз до дома. Вдоль всего пути стояли недавно вкопанные столбы, которым в ближайшем будущем предстояло превратиться в уличные фонари, а с другой стороны тянулся ряд металлических гаражей. Место не самое приятное и многолюдное даже днем, ну а в десять часов вечера казалось, что улица вообще вымерла. На какое-то мгновение я пожалела, что не сделала крюк и не пошла вдоль центральной дороги, где было освещение, но тут же обругала себя за трусость.