Девушка посмотрела на него вопросительным взглядом, явно впервые слышала это имя.
— Ну, аргонианин, зелёный такой.
Девушка шутку не оценила, либо же не поняла[8].
— А. Тот, кого вы ищите – в ночлежке не бывает. Он всегда под нами, хи-хи. Ну, в квартале бедняков.
— Черт! — Выругался он, — Спасибо, — норд допил мед, положил на стол пятнадцать монет, встал и ушел на улицу.
Выйдя из ночлежки он спустился по лестнице к каналу, тут находились другие «дома». на самом деле домом, в привычном нам понимании, это назвать было сложно, это была обычная каменная нора с парой комнат и очагом. Для тех, у кого денег на имение дома не было – ютились в районе нищих – такой же норе, но неразделенной на комнаты, просто одно маленькое помещение с парой колонн, поддерживающих потолок, очагом и лежанки.
Открыв дверь, в нос ударил стойкий кисло-амиачный спертый запах. Судя по такому стойкому и неприятному запаху – бедняки тут испражнялись, не часто, но и этого хватило. Хотя бы дверь открывали. Норд поморщился, желудок свело, а к горлу подступил комок, но он сдержался. Ульдвин подпёр дверь, чтобы открыть её было невозможно. Прошёлся по комнате. На полу была грязь, деревянные тарелки и помятые пивные кружки, пустые бутылки из под меда и вина. На одной из лежанок в гордом одиночестве стояла маленькая бутылочка из под скумы.
На одной из лежанок, рядом с очагом, лежал аргонианин в старой потертой одежде, явно от кого-то прятался. Ульдвин подошёл к храпящему, подняв правый кулак для удара, а левой начал тормошить рептилоида:
— ГИДЖАЙ!!! ВСТАВАЙ!!!
Аргонианин открыл глаза и что-то хотел крикнуть, но в нос ударил тяжёлый кулак норда, облаченный в железные перчатки с остроконечными вставками на костяшках кулаков. Гиджай схватился руками за обрезанное место, что-то прорычал, но норд врезал ещё и ещё, пока тот не обмяк.
— Ты… — наконец сказал он, потирая ушибленное место. Ульдвин схватил обмякшие руки Гиджая, связал их веревкой и усадил на стул. Привязал к дереву другие конечности:
— Слушай сюда, ты, ящерица переросток, или ты мне говоришь кто заказал меня, или я отрезают тебе палец за пальцем, пока на руках не останется ничего, тогда я перейду на ноги, а после к твоим колоколам.
Он молчал. Исподлобья смотрел на норда. Пасть заливалась кровью, не алой, а черной, аргонской кровью.
— Ах молчишь, сволочь ты этакая, ну молчи,— Ульдвин достал эльфийский кинжал, обошел вокруг пленного, попутно ударив локтем по лицу, стал позади него.
Он взялся за мизинец, поднес нож и со всей силы рубанул лезвием по пальцу. Ящер завопил, норд ударил его локтем по затылку, подошёл к морде, запрокинув ее и вылил немного зелья здоровья, самого слабого. От зелья палец заново не вырастет, не то что хвост, но боль утихнет, а рана немного зарубцуется. Но не моментально, боль будет мучить его ещё с полчаса. Норд помахал зелёным пальцем с большим черным когтем рядом с лицом Гиджай, так, что кровь падала на его нос:
— Ещё один отрезать? — ехидно поинтересовался Ульдвин, положил палец на крышку котелка, прямо перед глазами Гиджая.
Он молчал.
— Ну ладно, — а дальше на крышке оказалось ещё три пальца и четыре зуба, вокруг стула образовалась лужа крови.
— Я все скажу, все скажу, сраный ты ублюдок! Только прекрати это!
Ульдвин улыбнулся улыбкой дьявола, облокотился на колонну:
— Слушаю вас.
3
Он опять вернулся в Вайтран. Рассчитался с Утгерд, хоть та и протестовала, нанял головорезов за весьма нескромную сумму и все вместе поехали на повозке. Поехали проламывать черепа и рвать плоть обнаглевшим бандитам.
― А я вот, ― говорил один из них на подъезде к Ривервуду, ― хочу накопить пять кусков септимов, отстроить себе домик в лесу, у озера, чтобы вышел из дома, вздохнул и… ах. Будет кухонька, жёнушка нордка и детки… оружейная маленькая… с плавильней и наковальней, буду стрелы и копья делать…
― Ага, и аргонианочку прислужницу тебе в придачу, чтоб копье твое начищала[9], ― перебил наемника другой норд, закованный в стальную пластичную броню.