Джастин делает шаг назад.
— Извини, — тихо говорит он, опуская капюшон.
— Ты напугал меня до смерти, — шепчу я, неуверенно улыбаясь, хотя мое сердце готово выпрыгнуть из груди.
Он указывает на мою входную дверь. — Чем могу помочь?
— О, не мог бы ты достать ключи из сумки, пожалуйста?
Я обнимаю Коди одной рукой, и Джастин осторожно просовывает руку в мою сумку, ища ключи от дома. Как только он это делает, я сожалею об этом. Не представляю, что он там найдет: влажные салфетки, обертки от конфет, старые пачки жвачки, тысячу старых чеков, тампоны и, возможно, одну из игрушек Коди.
К счастью, он быстро находит ключи.
— Тот серебряный.
Как обычно, в коридоре темно, но все равно, когда он поворачивается к двери, я мельком вижу порез под его глазом, который выглядит свежим, кожа вокруг него почти фиолетовая. Он толкает дверь и отступает в сторону. Когда он поднимает глаза, я не могу скрыть своего любопытства, когда смотрю на его лицо, каталогизируя новый порез на щеке и маленькую царапину на нижней губе.
— Все в порядке? — спрашиваю я, поднимая Коди повыше на бедро.
Сглотнув, Джастин делает шаг назад, позволяя мне войти в квартиру. Он искренне удивлен моим беспокойством. Он кивает, выглядя взволнованным и смущенным.
Между нами долгое, глубокое молчание.
Даже с этим последним кругом отметин на его прекрасной коже, все еще есть что-то мягкое в том, как он смотрит на меня. Это заставляет меня чувствовать себя защищенной, как никогда раньше.
— Не хочешь ли прийти сегодня на ужин? Я делаю гамбургеры.
Слова вылетают у меня изо рта прежде, чем я успеваю подумать о них. Я жду, что он вежливо откажется. Видит Бог, Он, должно быть, уже думает, что я стриптизерша ночью, мать — одиночка днем. Но его ответ меня удивляет.
— Во сколько?
— Шесть? — я почти шепчу, слова застревают в горле. Я быстро откашливаюсь, повторяясь. — Я знаю, что рано, но Коди ложится спать в семь тридцать, а мне нужно быть на работе к девяти.
— В шесть пойдет, — отвечает он, кивая и возвращая мне ключи от дома. — Я приду.
Я улыбаюсь, и его глаза на мгновение останавливаются на моих губах, прежде чем уйти. — Окей.
Он откидывает капюшон куртки и делает шаг назад к лестнице. — Окей.
Комментарий к Chapter Six
https://vk.com/towwersauthors
========== Chapter Seven ==========
Скарлет
Я ставлю тарелку с фаршем на кухонный стол рядом с Коди. — Ты должен хорошо все перемешать, окей?
Он улыбается почти маниакально, его руки парят над миской. — Руками?
— Ты вымыл их, как я просила?
Коди яростно кивает, протягивая руки для того, чтобы я убедилась. Я знаю, что они чистые, но все равно проверь — кто знает, во что он вляпался. Удовлетворенная, я указываю на миску с мясным фаршем и луком. — Тогда начинай.
Он немедленно погружает руки в смесь, хихикая, когда она хлюпает между его пальцами. Мне потребовалось бы две с половиной секунды, чтобы смешать его самой, но Коди любит помогать.
Я намеренно занимала нас обоих, тщетно пытаясь не сойти с ума, но в нашей крошечной квартирке можно сделать только уборку.
Не знаю, какая часть моего недосыпающего мозга считала хорошей идеей пригласить Джастина на ужин, но, глядя на часы в восемнадцатитысячный раз, я все больше убеждаюсь, что это была действительно плохая идея. Я думала отменить встречу по крайней мере дважды, но не могу заставить себя сделать это. В то время как часть меня кричит, что приглашение незнакомца в мой дом — плохая идея, более громкая, более настойчивая часть меня жаждет компании другого взрослого.
И не просто какой-нибудь взрослый — взрослый в обличии Джастина.
Что еще больше расстраивает, так это то, что до встречи с ним я приняла решение не заботиться о том, что люди думают обо мне и о моем выборе. Моя жизнь была нелегкой, и порой это определенно не то, что другие выбрали бы для себя или для своих детей. Но я делаю то, что делаю, чтобы заботиться о Коди, так что к черту то, что все остальные думают обо мне. Но по какой-то глупой причине я беспокоюсь о том, что думает Джастин. Что он увидит, когда посмотрит на мою квартиру? Когда он увидит мою мебель и стены, испачканные водой под облупившимися обоями? Я так долго жила в этом маленьком пузыре, который сама создала, что мысль о том, чтобы впустить кого-то внутрь, пугает.
Еще нужно подумать о Коди. Он очень мало общался с мужчинами после своего отца, и хотя он, казалось, чувствовал себя достаточно комфортно с Джастином, когда они встретились, я должна быть уверена, что он будет в порядке, находясь с ним рядом.
Я смотрю, как его руки исчезают и снова появляются в фарше.
— Хорошо, детка. Молодец, — он улыбается, в последний раз тыча в смесь пальцем. — Ты помнишь Джастина из соседней квартиры? — спрашиваю я.
Он поднимает глаза. — С пластырями?
Я улыбаюсь. — Да. Он придет сегодня на ужин. Что думаешь?
Задумчивый взгляд Коди. — Джастин любит гамбургеры?
— Не уверена, — отвечаю я, пытаясь прочесть реакцию Коди. — Думаю, мы это выясним, не так ли?
Коди серьезно кивает. — Наверное.
Формируем мясную смесь в котлеты, готовые к приготовлению.
— Джастин ходит в садик, как я? — он спрашивает.
— Нет. Взрослые не ходят в школу, помнишь?
— А, ну да, точно.
— Джастин чинит машины.
— Машины, как в кино? Как Молния?
— Вроде того, да.
Он замолкает на мгновение, пока я очищаю его руки. — Его болячки зажили? — так много вопросов.
— Не знаю, — отвечаю я. — Спроси его, когда он придет.
Я киваю, убедившись, что очистила все кусочки говяжьего фарша.
— Халк всегда заживляет мои ранки.
Я целую его чистые пальцы. — Знаю. Убери свои машинки, тогда мы почитаем книгу, хорошо?
Он надувает губы. — Это обязательно?
Я повернула его вокруг, направляя в спальню. — Обязательно.
— Ну мам! — он скулит.
— Иди. Я проверю через пять минут.
К тому времени, как он ложится спать, уже полдень, и я не могу не быть благодарна за то, что у меня есть немного времени, чтобы помыть голову. Я люблю своего сына больше всего на свете, но иногда девушке нужно принять душ без зрителей. Тем не менее, я держу дверь приоткрытой на всякий случай.
Горячая вода немного снимает напряжение в мышцах, и я почти чувствую, как они расслабляются под кожей. Трубы протестуют и скулят, а напор воды практически отсутствует, но с Коди, спящим, по крайней мере, еще полчаса, я расслабляюсь в брызгах, наслаждаясь ощущением тепла на коже. Я не тороплюсь, отшелушиваю кожу, бреюсь и мою голову.
Конечно, первое, о чем я думаю сегодня, это Джастин.
Я изо всех сил стараюсь думать о нем как о взрослом человеке, но румянец, бабочки, вспышка влечения, пронизывающая меня всякий раз, когда он рядом, — все это заставляет меня чувствовать себя семнадцатилетней девочкой. Прошло так много времени с тех пор, как я чувствовала что-то подобное, что это почти чуждо, как будто мое тело должно заново научиться справляться с этим.
С отцом Коди, Эриком, все было по-другому — другое время, другая жизнь. Я была так молода, и все в наших отношениях было всепоглощающим, как обычно бывает в подростковой любви. Весь мой мир вращался вокруг него, вокруг нас. Пока не появился Коди. К тому времени наши с Эриком отношения изменились. Я никогда не думала, что полюблю кого-то так сильно.
Теперь, почти четыре года спустя, такие чувства, как вожделение и влечение, которые, я была уверена, были похоронены в день отъезда Эрика, начинают всплывать, и я понятия не имею, что с ними делать.
Я вздыхаю, выключая кран. Может быть, я забегаю вперед. Это всего лишь мимолетная влюбленность. Это просто чертовы гамбургеры, ради Бога!
Коди крепко спит, когда я сушу волосы, но просыпается, когда я заканчиваю одеваться. Он трет кулаком сонные глаза, его светлые волосы торчат во все стороны. — Теперь гамбургеры?
Я смеюсь, приглаживая его волосы. — Попозже, малыш.
Ровно в шесть, когда я нарезаю начинку для гамбургеров, раздается стук в дверь. Каждая часть меня встает по стойке «смирно», и мне приходится прилагать усилия, чтобы не побежать к нему. Коди, однако, появляется в дверях раньше меня.