Но он предложил починить мой грузовик, так что он не врет, да?
Черт, я даже не знаю, есть у него девушка или нет.
От этой мысли у меня сжимается грудь и болит живот, и я не могу не думать о нашем маленьком моменте на кухне. Было это все лишь в моей голове? Я была уверена, что между нами что-то произошло, но теперь, когда между нами расстояние, я сомневаюсь в этом. Видела ли я что-то, чего не было? Он никогда не упоминал о девушке, но Джастин не особо разговорчивый парень.
Боже. Что, если он встречается с кем-то? А у меня всплывают всякие… похотливые… мысли о парне, у которого есть девушка.
Девушка!
— Привет, красавчик, — пою я, подмигивая, когда мистер женатик позволяет мне скользнуть к нему на колени.
Я изо всех сил стараюсь вернуться к работе, но не могу перестать представлять, как она выглядит. Она красивая? Такой красивый, как Джастин, не будет иметь плохую девушку. У нее есть татуировки, как у него? Я смотрю вниз на свою кожу, где единственные отметины, которые я могу видеть, это слабые белые линии на нижней части моего живота. Не совсем то, что мужчины ищут на женщинах.
— Что твой папа думает о тебе? — шепчет мистер женатик, все время глядя на мою грудь.
Я улыбаюсь, покачиваясь в такт музыке.
— У меня нет папы, — шепчу я в ответ, оставляя ту часть, что он мертв.
— А как же твоя мама? — он давит, все еще глядя на мою грудь. — Что она думает о том, что ты здесь?
Стиснув зубы, я соскальзываю с его колен и кладу ногу рядом с ним, улыбаясь, когда он засовывает купюру мне за пояс.
— Не знаю, милый, — говорю я, наклоняясь ближе. — Как ваша жена относится к тому, что вы здесь? — он побледнел, и я оттолкнулась от сиденья, оставив его разбираться со своим эгоизмом.
Мудак.
Тем не менее, мысли о девушке Джастина роятся в моих мыслях. Она заставляет его улыбаться? Видит ли она эту улыбку, которая морщит его глаза? Ту, от которого светится все его лицо? Ту, которую я так отчаянно хочу увидеть?
Я больше не могу.
Через несколько секунд я возвращаюсь в раздевалку с телефоном наготове и набираю его номер, прежде чем мой мозг успевает меня догнать. К счастью, он отвечает после второго гудка.
— Алло?
— Эм, привет, это Скарлет, — мне хочется дать себе пощечину за робость в голосе.
— Привет.
Наступает пауза, и даже в тишине мне вдруг кажется, что расстояние между нами не так велико. Я слышу звук телевизора на заднем плане, и что-то в нем сразу успокаивает, и я практически чувствую, как стресс вытекает из моей кожи и испаряется в воздухе вокруг.
— Все в порядке?
— Да. Все в порядке. Мы смотрим телевизор.
Я смотрю на часы. Уже половина десятого, Коди давно пора спать. Утром он будет вредничать.
— Он здесь, если хочешь поговорить.
— Да? — я оглядываюсь, прежде чем забиться в тихий уголок. — Позови его.
Раздается какой-то шорох, а потом самый сладкий звук на свете.
— Мама?
Его голос заставляет меня улыбнуться.
— Привет, детка. Почему ты все еще не спишь?
— Джастин включил мне «Тачки».
— Опять?
— Он не смотрел его, мама!
— Ты хорошо себя ведешь? Ты чистил зубы?
Коди раздраженно вздыхает, что превращается в зевок.
— Да.
— Не забудь сходить в ванную перед сном, ладно?
— Да, Мам. Ладно, пока.
— Можешь передать труб-
Он завершает звонок, и я тупо смотрю на экран.
Мой четырехлетний сын только что сбросил трубку?
Я думаю о том, чтобы перезвонить, так как мы с Джастином не договорили, но вероятно, лучше вернуться к работе. Однако, прокручивая разговор в голове, я понимаю, что не хочу быть здесь всю ночь. Не сегодня, что-то внутри меня кричит, чтобы я была дома.
Стук моих каблуков эхом разносится по коридору перед кабинетом Маркуса. Его дверь открыта, и я вижу Бекку внутри, сидящую на его кожаном диване. На столе десятки крошечных пакетиков, в которые он засовывает с полдюжины таблеток, прежде чем запечатать. Тут должно быть не меньше тысячи таблеток. Хотя Маркус никогда не делал секрет из своих сделок с наркотиками, но он также никогда не был настолько наглым.
— Чего ты хочешь? — нетерпеливо спрашивает он.
— Оу, — я тяжело сглатываю. Такие моменты как ведро холодной воды. — Э-э… могу я сегодня уйти пораньше?
— Нет.
Я делаю шаг вперед, стараясь выглядеть уверенной, решительной, но ничего не чувствую.
— Мне бы очень хотелось вернуться домой к Коди. Моя нянька слилась в последнюю минуту, и я.
— Ты оставила сына дома одного?
Гнев, густой и мгновенный, проходит через меня, и я чувствую, как мои щеки краснеют.
— За кого ты меня принимаешь? — рявкаю я, скрестив руки на груди, чтобы не перегнуться через стол и не придушить его. — Он с соседом.
— Так пусть сосед присматривает за ним, — говорит он, почти не обращая внимания. — Ты можешь закончить смену, как и все остальные.
Я смотрю на Бекку, которая отвечает мне сочувственным взглядом. Она немного приподнимается, красное платье задралось ей на бедро.
— Знаешь, девочкам сегодня будет хорошо без нее. Ты можешь отпустить ее.
Маркус поднимает глаза.
— Кто здесь хозяин, ты или я? — рявкает он, глядя на Бекку. — Я пытаюсь вести тут бизнес.
— Я знаю, — говорит она успокаивающим голосом. — Я просто хочу сказать, что сегодня в клубе спокойно, и если ты позволишь ей уйти, все будет в порядке. Вот и все.
Маркус вздыхает так громко, что это превращается в стон. Можно подумать, я только что попросила его решить проблему голода в мире. Он оставляет меня в раздумьях в течение долгой минуты, его глаза приклеены к куче таблеток перед ним. После того, что кажется вечностью, он кивает головой.
— Окей. Заканчивай в час.
Я борюсь с желанием вздохнуть с облегчением.
— Спасибо, Маркус.
Я уже тянусь к двери, когда он окликает меня.
— Ты у меня в долгу, — говорит он, не сводя с меня темных глаз.
Свинцовая тяжесть опускается на дно моего живота. Быть в долгу перед Маркусом — не самое лучшее.
— Окей.
К часу, я стою у тротуара, изо всех сил пытаясь поймать такси, убеждая себя, что Джастин похитил моего сына, чтобы продать на черном рынке. Или что в доме пожар. Или землетрясение, полностью локализованное в западной части города.
О чем я думала, оставляя его с незнакомцем?
Идиотка.
Идиотка.
Поездка на такси домой, кажется, занимает целую вечность, хотя это воскресный вечер, и дороги почти чисты. Я практически швыряю деньги водителю, прежде чем броситься к лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, пока не достигаю нашего этажа.
Стоя за дверью, я на минуту задерживаю дыхание. Мои руки дрожат, когда я вставляю ключ в замок. В квартире темно, за исключением света от телевизора, Джастин на диване, его лицо освещено, он лениво переключает каналы. Звук закрывающейся двери привлекает его внимание, и он бросает пульт на диван, встает.
— Привет, — неуверенно говорю я, бросая сумку в дверях.
Он протягивает руку и включает маленькую лампу рядом с диваном, круг света собирается у его ног и бросает комнату в теплое желтое свечение.
— Привет.
Все в точности так, как я оставила, за исключением двух чистых чашек на краю раковины. Кажется, что каждый мускул в моем теле расслабляется, и мои плечи опускаются от облегчения.
— Долгая ночь? — спрашивает Джастин.
Я снимаю туфли. — Странная ночь.
Кивнув, Джастин проводит пальцами по волосам, оставляя их в беспорядке. Он сглатывает, выражение его лица граничит с нервным. Это странно — видеть его таким спокойным и собранным.
— Все в порядке?
— Я… Да.…
Он проводит рукой по затылку, прежде чем кивнуть головой вслед. Я на мгновение растерялась, а затем вздрогнула, когда он двинулся к двери в мою спальню. Джастин идет в мою спальню.
Что такое?
Затаив дыхание, я неуверенно следую за ним туда, где он стоит в дверях. В углу горит маленький желтый огонек, который я нахожу странным, пока не замечаю Коди. Он лежит на моей кровати, голова в одном углу, ноги повернуты в другую сторону, и тихо храпит.