— Может, поставим его на холодильник, когда вернемся домой?
— Ханна отдает свою папе.
— Вот как?
Он кивает. — Мы можем послать мою?
— Куда?
Маленький хмурый взгляд, кажется, он думает, и я жду с нетерпением его ответа. Я была честна с Коди о его отце, так как он был достаточно взрослым, и всегда спрашивал про него. Ну, настолько правдива, насколько это возможно с четырехлетним ребенком. Он знает, что его отец делал плохие вещи, и это означало, что он должен был пойти в тайм-аут. Я не уверена, что он понимает, но в данный момент я просто благодарна, что он больше не спрашивал меня об этом.
В конце концов, он просто пожимает плечами. — Мы можем поставить его в моей комнате?
Я натягиваю ему на уши шапочку, чтобы согреть. — Конечно.
Автобус останавливается в квартале от нашей квартиры, и дверь с шипением открывается. Коди медленно спускается по лестнице, следя за тем, чтобы его плакат был в безопасности. Я следую за ним, держа руку, чтобы поддержать его. Он отпускает её, когда мы заходим на парковку, так что он может держать плакат двумя руками, и я перекладываю коробку с остатками еды в другую руку, чтобы ослабить напряжение.
Мое внимание привлекает звон металла, голова качается из стороны в сторону так быстро, что я почти теряю равновесие. В угол стоянки, где она стоит уже четыре месяца. Моя машина. Она на том же месте, что и когда я уходила, все еще покрыта пылью и грязью, но капот поднят, ржавое пятно в центре на виду. Я встаю, призывая Коди тоже остановиться. Мое сердце замирает при мысли о замене украденной батареи, или фар, или чего-то еще, что люди крадут из автомобилей. Я начинаю задаваться вопросом, сколько я могу продать того, что осталось.
— Коди, — тихо говорю я. Он смотрит на меня, и я кивком головы указываю ему в свою сторону. Мои мягкие, но совершенно уродливые туфли тихо ступают по асфальту, и я немного замедляю шаг, когда из-под капота раздается еще один звон. Мы с Коди обошли кабину со стороны водителя и увидели Джастина с торцовым ключом в руке и морщинкой между бровями.
— Э… привет?
Он вскидывает голову, и виноватое выражение мелькает на его лице. — Привет, — он прячет голову под капот и выпрямляется, держа гаечный ключ в руке. — Я надеялся закончить до твоего возвращения.
— Закончить что?
Почерневшими пальцами он указывает на покрытые жиром детали, лежащие на боку моторного отсека.
— Как тебе удалось открыть капот?
Он пожимает плечами, глядя на грузовик. — Хитрости ремесла.
Серая футболка натягивается на плечи, когда он снова наклоняется над двигателем, грязная тряпка свисает из заднего кармана.
— Ты её чинишь, Джастин? — спрашивает Коди, пытаясь заглянуть за борт моторного отсека.
Джастин затягивает крышку радиатора, и у меня пересыхает во рту при виде его голых рук, худых и татуированных, наконец-то открытых мне от бицепса до запястья. — Пытаюсь. Ты сделал это сегодня? — спрашивает он, указывая на рисунок в руках Коди.
Коди гордо кивает, протягивая его. — Это я, и это мама, и это мой дедушка, но он умер, и тогда это динозавр.
Джастин слегка улыбается и вежливо кивает.
— Эй, Коди, хочешь посидеть в машине?
Его глаза расширяются. — Можно мне сесть впереди?
— Только ничего не трогай.
Он визжит, хлопает в ладоши, и я сажаю его за руль. Там не так много повреждений, которые он может сделать без ключей и половины двигателя, но на всякий случай я передаю ему свой телефон, чтобы он поиграл в игры, отвлекаясь от машины.
Дверь стонет, когда я закрываю ее, и мне кажется, что я вижу, как отваливается кусок краски.
Джастин и я на мгновение замолкаем, он работает, я наблюдаю. — Ты знаешь, что не должен этого делать, Джастин.
Он отрывает взгляд от двигателя. — Разве мы уже не говорили об этом?
Я прислоняюсь бедром к боковой панели. — Лазанья. Точно, — торцевой ключ щелкает и крутится, костяшки пальцев Джастина побелели, он сжимает металл. — Ты получил письмо насчет арендной платы?
— Да, — вздыхаю я. — Что за бред.
Он кивает. Синяк, который всего несколько дней назад только начинал расцветать под его глазом, теперь стал бледно-желтым, почти невидимым.
— Ну, как дела? — спрашиваю я, слегка наклоняясь над двигателем.
Джастин кивает. — Выглядит хорошо. Сейчас должно быть все в порядке.
Мои брови взлетают вверх. — Все?
Я делаю шаг назад, когда Джастин отходит от капота и закрывает его со щелчком. Он вытирает руки о промасленную тряпку и бросает ее в коробку у своих ног.
— Теперь тебе не придется опаздывать на работу.
Я морщусь. — Так ты заметил, что я всегда опаздываю?
Он ухмыляется, положив обе руки на капот машины и слегка наклоняясь ко мне. — От моего внимания это не ускользнуло, — мне нравится эта сторона Джастина: игривый, милый, задумчивый. Он дважды стучит костяшками пальцев по капоту. — Хочешь проверить?
Я нашла ключи от машины в нижней части сумки, и села в сиденье водителя, Коди, сидел у меня на коленях. Поскольку машина так долго стояла без дела, я ожидала, что аккумулятор разрядится, но, конечно, Джастин уже подумал об этом, и когда я поворачиваю ключи в зажигании, двигатель скулит и хрипит, но с треском запускается. Коди визжит и хлопает в ладоши, и я не могу не присоединиться. Мы оба смеемся, когда двигатель пыхтит и фыркает, все шасси качается под нами. Заглушив двигатель, я соскальзываю с переднего сиденья и, едва не сбив Джастина с ног, обнимаю его за шею.
— Боже мой, Джастин! Это так здорово, большое спасибо!
Он хихикает, его щека касается моего уха.
— Не могу поверить, что у тебя получилось. Я думала, она мертва, — я чувствую, как его рука нежно касается моей поясницы, и давления его теплой руки на мое тонкое платье достаточно, чтобы вернуть меня к реальности. Я убираю руки с его плеч и делаю шаг назад. — Потрясающе, — повторяю я, на этот раз тише. — Спасибо тебе.
Ветер усиливается, и я плотнее запахиваю куртку. Вечер прохладный, но внутри меня вдруг разгорается жар.
Джастин неловко шаркает, его длинные пальцы теребят мочку уха. — Ты… ты хочешь, чтобы я присмотрел за Коди сегодня вечером?
Когда я смотрю на него он смотрит сквозь меня, прямо через лобовое стекло грузовика на мальчика, сидящего на переднем сиденье. Когда его глаза встречаются с моими, он краснеет, заставляя меня улыбнуться.
— Конечно. Если ты не против. Он был очень вредный на этой неделе.
Джастин медленно кивает. — Я приму это во внимание.
Я ухмыляюсь. — Ну, ты сам напросился.
— Мама! Я хочу пописать.
Джастин хихикает, и я закатываю глаза.
— Ладно, детка.
Коди танцует с ноги на ногу, пока я смотрю, как Джастин убирает сломанные части моего грузовика.
— Хочешь зайти на ужин? Это не так интересно, как лазанья, есть яблочный пирог, — я поднимаю коробку, встряхивая внутренности.
Нежная улыбка достигает уголков рта Джастина. — Тебе трудно сказать «нет», — он натягивает свитер поверх футболки и берет ящик с инструментами. — В шесть?
Я смотрю на свое поношенное платье в белую и розовую полоску и чулки. — Шесть тридцать.
Сходив с Коди в туалет, мы спустились к квартире Неды. Я слышу, как где-то играет радио, и звук чего-то ближневосточного и экзотического становится громче, когда Амон, ее муж, открывает дверь. Черты его лица темные, как у жены, а густые усы, усыпанные седеющими волосами, прикрывают верхнюю губу, скрывая большую часть половины рта. Его глаза загораются, когда он видит нас.
— Мистер Коди! — говорит он, хлопая в ладоши. — И Мисс Скарлет, — он говорит что-то на персидском, широко улыбаясь нам, прежде чем наклониться и взять лицо Коди в ладони. — Ты быстро растешь. Заходи, заходи.
Он проводит нас внутрь, трость с больничным мандатом рядом с ним. Они с Недой суетятся вокруг Коди и, как всегда, напоминают мне, что у них есть сын-одиночка врач, который ездит на «Мерседесе» и каждое утро пробегает шесть миль. Даже если бы мне было интересно, а это не так, я не могу представить, что буду встречаться с кем-то, кто зарабатывает так много, но все же позволяет своим родителям жить в этом месте.