========== Chapter Four ==========
Скарлет
С Коди на бедре я поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, мои ноги горят, а руки болят от его веса. Мгновение я вожусь с ключами, сердце бьется миллион миль в минуту, а руки потеют. Наконец дверь открывается, и я толкаю Коди внутрь, закрывая ее за нами и запирая на засов, прежде чем вставить цепочку на место.
Я кладу дрожащую руку на дверь и приподнимаюсь на цыпочки, чтобы посмотреть в глазок. Коридор пуст. Убедившись, что там никого нет, я прижимаюсь головой к входной двери, прерывисто выдыхая.
Ненавижу, теперь эти придурки знают, где я живу.
Ненавижу, что Маркус может распространять свою грязь туда, где я чувствую себя в безопасности.
Больше всего я ненавижу то, что все, что я могла сделать — это убежать.
Я разрываюсь между страхом и гневом, желанием остаться и смотреть за Коди, и необходимостью сбежать вниз и выплеснуть свой гнев в лицо этому парню.
Вместо этого я стою, как вкопанная прямо за входной дверью, дрожа и пытаясь не заплакать.
Когда мгновение спустя я оборачиваюсь, Коди все еще стоит позади меня, его кулаки сжаты в свитере. Его голубые глаза наполняются непролитыми слезами, и гнев, все еще кипящий во мне, быстро смывается, заменяясь чувством вины. Меньше всего я хочу, чтобы Коди расстроился из-за того, что случилось.
Глубоко вздохнув, я протягиваю ему руку.
— Давай, — говорю я спокойнее, чем чувствую. — Посмотрим, что поужинать.
Я готовлю для нас обоих и делаю все возможное, чтобы придерживаться нашей рутины ради Коди. В то же время, я держу ухо направленным в коридор за пределами квартиры, прислушиваясь к Джастину. Но я не слышу его тяжелых шагов на лестнице, или звука захлопывающейся двери, и продолжающаяся тишина почему-то давит.
Коди спокойно ест, выражение его лица серьезнее, чем должно быть. Когда он заканчивает, мы собираем рюкзак, готовим его к следующему дню, а затем чистим ему зубы перед тем, как уложить спать.
Он переодевается в пижаму, начиная задавать вопросы.
— Мам, этот злой человек ушел? — спрашивает он, когда я надеваю на него кофточку.
Я киваю, поправляя шортики. — Да. Он ушел, малыш.
— Почему он тебя расстроил?
— Ну, он сказал мне несколько неприятных вещей, и мне стало грустно. Как когда Тайлер говорил тебе гадости в детском саду, помнишь?
Коди мрачно кивает.
— Но мне больше не грустно, потому что у меня есть ты, и ты снова делаешь меня счастливой.
— Правда?
— Да, я тебя люблю.
Коди улыбается. — Я тоже тебя люблю, мам. Даже больше, чем Стивена.
Я драматично вздыхаю. — Больше, чем динозавра Стивена?
— Больше!
Он хихикает, когда я провожу пальцем по его ноге, и этот звук немного снимает напряжение внутри меня. — Хорошо.
Коди продолжает готовиться ко сну, борясь со своими носками и тапочками. Стоя на коленях у кровати, я наблюдаю за ним, знакомая морщинка между его бровями морщит кожу.
— Он вернется? — спрашивает он, засовывая пальцы ног в желтый носок.
— Не знаю, — честно признаюсь я. Коди поднимает ноги, когда я надеваю его любимые тапочки с динозаврами. Я смотрю в его ярко-голубые глаза. — Но ты же знаешь, что здесь ты в безопасности, верно? Ты знаешь, что с тобой ничего плохого не случится?
Он кивает, я наклоняюсь и прижимаю его к себе.
— Я никогда, никогда не позволю никому причинить тебе боль, Коди. Никогда. Только ты и я, так что мы должны присматривать друг за другом, хорошо?
Я чувствую, как он кивает мне в плечо, и откидываюсь назад, улыбаясь, когда он убирает волосы с лица. Мне действительно нужно его подстричь, но его светлые кудряшки чертовски милые.
— Хочешь посидеть со мной сегодня на диване?
Его глаза загораются, и он слегка наклоняется. — Динозавры?
Я подавляю желание закатить глаза. — Сегодня никаких динозавров, Коди.
— Динозавры, мама, — надув губы, причитает он. — Ты обещала!
Я совершенно забыла свое обещание, позволив ему посмотреть один из его DVD с динозаврами. И теперь очень жалею, что купила ему на Рождество набор документальных фильмов.
— Хорошо, но не долго.
Он спрыгивает с кровати и бежит мимо меня в гостиную, где достает DVD и устраивается на диване.
— А ты знала, что птицы считаются динозаврами?
— Нет, — лгу я, и он кивает, когда я накрываю его одеялом.
Продолжая извергать факты о динозаврах, Коди сворачивается рядом со мной и нетерпеливо ерзает, пока не начинается документальный фильм, после чего он все еще полностью поглощен. К счастью, он засыпает в течение двадцати минут и едва замечает, когда я поднимаю, чтобы унести в постель. Я включаю ночник у его кровати и оставляю дверь приоткрытой.
Коди спит, и мне больше нечем заняться, и этот придирчивый голос в моей голове начинает задаваться вопросом, что случилось с Джастином и парнями внизу. Я убираю на кухне и в гостиной, но к половине одиннадцатого уже не могу ждать. Мне нужно знать, что случилось. Убедившись, что Коди крепко спит, я выхожу в коридор и запираю за собой дверь. Ковер в холле, когда-то темно-зеленый, такой тонкий, что я чувствую половицы под босыми ногами, а холодный воздух, поднимающийся снизу, заставляет меня пожалеть, что я не надела носки.
На улице темно, но в прихожей горит свет. К счастью, улица пуста; парни ушли, и что-то внутри меня расслабляется, когда я не нахожу окровавленного и избитого Джастина, лежащего в углу. Но затем этот глупый голос в моей голове возвращается, задаваясь вопросом, где он.
Я качаю головой, закатывая глаза. Это не мое дело, где он.
Вернувшись наверх, я стою перед дверью своей квартиры дольше, чем необходимо, моя рука тянется к ручке двери. С того места, где я стою, мне видна квартира Джастина, золотой значок 3С на его двери блестит под флуоресцентными лампами.
Я слегка поворачиваюсь, как будто действительно могу подойти и постучать в его дверь. Но я не делаю этого. Вместо этого я еще секунду смотрю в коридор, прежде чем отпереть дверь и вернуться внутрь.
На следующее утро я бужу Коди в семь, и мы начинаем утреннюю рутину.
Я быстро принимаю душ, пока он смотрит телевизор, надеваю форму, и мы с Коди спорим о том, что он наденет. Когда он наконец одевается во что-то, что не является его костюмом Супермена, ест завтрак, пока я заканчиваю собираться.
Мы мчимся через пустое фойе, я замечаю, что Коди нервно оглядывается. И подъезд, и парковка пусты, за исключением нескольких автомобилей. Я нежно сжимаю его руку, и мы продолжаем двигаться, пробегая последние несколько ярдов, когда автобус останавливается перед нами. Поездка до детского сада Коди занимает всего двадцать минут, и хотя он ходит туда четыре раза в неделю, ему все равно требуется десять минут и, по крайней мере, дюжина поцелуев, чтобы отпустить меня. Сегодня утром потребовалось некоторое принуждение с помощью краски для пальцев, чтобы оттащить его от меня.
Как только Коди отвлекается настолько, что я могу уйти, я быстро регистрирую его и прохожу шесть кварталов до работы. Я прихожу как раз вовремя, чтобы приколоть бирку с именем и взять фартук.
В отличие от моей работы в «Blush», дни в закусочной — простые, бессмысленная работа. Я весь день на ногах, но клиенты хорошие, и работа такая легкая, что я могла бы сделать это во сне. На самом деле, бывают редкие дни, когда после смены в клубе я почти уверена, что всю смену хожу во сне. Я наливаю кофе, обслуживаю столы, протираю скамейки, болтаю с клиентами — это не ракетостроение, но мне нравится.
Сразу после двух, после того, как все расселись и мы с Бет снова стоим за прилавком, наполняя салфетницы, из кухни выходит Пит, хозяин.
— Кто открыл сегодня утром? — он спрашивает, накидывая полотенце для посуды на плечо. Забрызганная маслом рубашка туго натянута на груди и животе, пуговицы натянуты до дыр.
— Скарлет, — говорит Бет, и когда Пит поворачивается ко мне, я вижу, что происходит, прежде чем он успевает что-то сказать.