— Да, полагаю, не понимаете, учитывая ту миссию, в провале которой вы поучаствовали две недели назад, — выплёвывает Грюм, и Падма заливается румянцем. — Командир — это тот, у кого хватает умений и знаний для подобного назначения и кто при необходимости может предложить запасной сценарий в разгар операции. Командир сводит на нет пустую трату времени — а ваша команда на прошлом задании потеряла три часа — и прорабатывает план, по которому все должны незамедлительно действовать, чтобы выполнить поставленную задачу.
Падма с усилием кивает, избегая смотреть Грюму в глаза. А Гермиона обращает всё своё внимание на аврора. Похоже, она не единственная, кто признал способности Малфоя и решил, что было бы неплохо их использовать. Грюм оглядывается на Драко, и тот делает шаг вперёд, чтобы изложить план операции.
Когда объяснения закончены, воцаряется тишина. Гермиона не знает: потому ли, что они все согласны, или же дело в Грюме, который уже поддержал озвученный сценарий и вряд ли одобрит изменения.
— Хорошо. В час ночи, у главного входа.
День: 646; Время: 22
Гермиона суёт в рот клок своей рубашки, чтобы перестать кашлять так громко. Кто-то только что проделал взрывом дыру в стене, и от каменного крошева лёгкие выворачивает наизнанку.
Она истекает кровью. На левую руку упал камень, и Гермиона почти уверена, что конечность сломана. Она зажимает ею рану на боку и радуется, что это всё, на что оказался способен Пожиратель Смерти, прежде чем Невилл до него добрался. Ей кажется, что по спине, задетой Режущим заклинанием, тоже струится кровь, — чувствуется жжение, и резинка нижнего белья, похоже, промокла.
Её зацепило секунды спустя после того, как она потеряла из виду Энтони, а это случилось почти в самом начале. Так что кровь течёт уже какое-то время, и Гермиона не может понять: её головокружение вызвано кровопотерей или нехваткой кислорода. Невилл отыскал её, и она следовала за ним вплоть до недавнего взрыва. Но вот уже минут пятнадцать, как Гермиона упустила его из вида, и не смогла найти никого, кроме ещё одного Пожирателя Смерти.
Паника тугим комом ворочается в груди, сердце бешено колотится, и ей приходится пробираться вдоль стены на ощупь, лишь бы только сохранить равновесие. Невилл сказал, что они нашли тот Омут памяти, за которым пришли, и это здорово, ведь Гермиона уже не раз участвовала в операциях, когда орденские шпионы ошибались. Она знает: они должны были отступить, и ей страшно при мысли о том, что её могли оставить.
Мозг дезориентирован, ноги заплетаются, пока она пытается вспомнить, как отсюда выбираться. Её мантия, в одном из карманов которой лежит портключ, осталась позади, придавленная обвалившимися камнями. Гермиона видит своё «везение» в том, что она скинула её до взрыва. Не будь она ранена в бок и не реши использовать кусок мантии в качестве повязки, то была бы уже далеко от этого места.
Она улавливает за спиной звук шагов и оборачивается. Мир, ускоряясь, вертится вместе с ней, и вот Гермиона уже лежит на земле. Её палочка нацелена на какую-то фигуру, но зрение проясняется, и она может разглядеть Невилла. Она опускает оружие, скребёт уставшими пальцами по неровному каменному полу, но вдруг её резко тянут вверх. Слышится ворчание, её обхватывает чужая рука, и, оказавшись прижатой к чьему-то твёрдому телу, Гермиона начинает паниковать, с покрытых пылью губ срывается приглушенный писк. Она направляет палочку на так сильно вцепившуюся в неё ладонь, но мир внезапно кренится и темнеет.
Один ужасающий момент Гермиона не сомневается, что потеряла сознание, но вот прямо перед собой на фоне ярко-голубой стены и слепящего света она видит Энтони и Терри. Мозг фиксирует это с облегчением: ведь не могла же она попасть в плен к Пожирателям, учитывая, что убежище, в котором они оказались, выглядит относительно знакомым. Рядом появляется Невилл, тоже кажущийся дезориентированным, и Гермиона снова куда-то плывёт. Она прикрывает глаза, из горла вырывается всхлип, в поисках подобия равновесия она хватается за удерживающую руку и старается подавить рвотные позывы — и мир опять начинает крутиться.
Она приходит в себя на площади Гриммо, где их встречает оглушительная тишина, длящаяся целые три секунды, прежде чем в гостиной разворачивается бурная деятельность. Чужие руки отпускают Гермиону, Люпин накладывает на неё чары левитации и, не задавая никаких вопросов, переносит в помещение, которое она определяет как небольшой временный лазарет. Гермиона пытается сохранить спокойствие и концентрацию, приподнимает голову — мимо проносятся удивлённые лица Лаванды и Колина — и упирается взглядом в человека прямо перед собой. Малфой стоит и смотрит ей вслед, весь перемазанный в крови.
В её грязной-грязной крови.
День: 662; Время: 9
Окно открыто, и Гермиона почти что ожидает увидеть под ним лужу, но там сухо. Дождь стоит плотной стеной, а ветер хлопает летней зелёной листвой. Гром грохочет, потом замолкает и рокочет ещё громче, и на какой-то момент Гермиона забывает, что она ведьма, и всерьёз опасается, что вылетят пробки.
Прошло уже три недели с тех пор, как она в последний раз видела Малфоя — покрытого кровью, в гостиной дома на площади Гриммо. Она много думала о том, что произошло. Его образ встаёт перед глазами, стóит Гермионе прикрыть веки. Она постоянно задаётся вопросом, что должен был чувствовать Малфой, когда его заливала грязная кровь. Но ведь он поступил так осознанно. Подошёл со спины, мантии на ней не было, и он должен был узнать её.
Она думает, что прежний Драко Малфой оставил бы её там, лишь бы только не приближаться к её «грязной крови». Чёрт, да тот Малфой скорее всего и стал бы причиной её ранений.
Неужели его убеждения так радикально изменились? Часть неё всё ещё продолжала ждать от Малфоя беды. Ждать, что однажды обнаружится: он шпион, и все его поступки — лишь способ втереться в доверие. Но в тюрьме Малфой подвергся допросу под Веритасерумом и прошёл испытание легилименцией, ведь так? В противном случае его бы здесь не было. И если бы даже каким-то образом Малфой умудрился скрыть правду, будь он истинным Пожирателем Смерти, разве стал бы дотрагиваться до неё, да ещё окровавленной, когда мог просто дождаться, пока Невилл переправит её при помощи портключа? Пожиратель Смерти, под прикрытием или нет, никогда бы так не поступил.
Это ли не поразительная правда. Малфой был на их стороне, должен был быть… Возможно, он сражался, руководствуясь собственными резонами. Но факт оставался фактом — он сражался за них. Его прежние идеалы и предрассудки в какой-то момент потеряли былую силу: случилось ли это на вершине башни, в ту секунду, когда впервые ему на руку легла оранжевая повязка Ордена Феникса, или на похоронах Пэнси Паркинсон. Не имеет значения, ведь в достаточной степени он был здесь с той же целью, что и все они: выиграть войну. Победить Волдеморта, и неважно, сколько крови магглорождённых прольётся на его дорогие брюки и сколько чистой крови останется на его руках.
Сейчас она смотрит на него в окно: чёрная тень с проблеском белого. Солнце стоит низко, накрапывает дождик, и ползущие облака отсвечивают золотом сквозь крону деревьев. Туман обволакивает ветви, и в солнечном свете кажется, будто крошечные капли ярко сияют. Промокший Малфой замер между двумя большими дубами, а его ботинки утопают в грязи.
Гермиона не знает, почему, пережидая дождь, он стоит там. И почему прислонился плечом к одному из стволов, словно собирается так простоять ещё долго. Это всё очень странно, но есть некое умиротворение в его позе, которого она никогда не замечала в нём раньше.
Позже он зайдёт в дом и найдёт её сидящей за столом, и его мокрые ботинки будут хлюпать при каждом шаге. Гермиона мельком подумает о том, чтобы поблагодарить его за последнюю миссию так же, как когда-то ей сказал «спасибо» он, но решит не опускаться до подобного. Она поспешно выдохнет благодарность, и Малфой замрёт, спиной к ней, лицом к выходу из кухни. Ответит ей низко и хрипло, будто молчал до этого несколько месяцев, мол, не помоги ей тогда он, это бы сделал кто-то другой.