— Не уполномочен знать? Не уп… Вы притащили сюда Пожирателя Смерти и его маленькую…
Всё внимание Малфоя теперь сосредоточено на Джастине, его ладонь застыла на столе, а тело выжидающе напряглось.
— Джастин… — шепчет Гермиона.
— Нет. Нет. Вы притащили это дерьмо сюда, а теперь говорите, что я не могу узнать зачем? Этот кусок сиятельного говна отравляет мой воздух своим…
Малфой вскакивает, стол трещит и скрипит, и за его спиной тут же вырастает Паркинсон.
— Драко.
Пэнси протягивает руку, чтобы успокоить, но Малфой отпихивает её ладонь со звучным шлепком.
— Возможно, именно из-за твоего слабоумия чистокровная элита полагает, будто все грязнокровки такие, как ты…
— Драко…
— …бесполезные отбросы и куски грязного мяса. Я не чёртов Пожиратель Смерти…
Джастин бросается прямо на Малфоя, а тот орёт, чтобы быть услышанным сквозь нечленораздельные вопли противника. Дородный мужчина вклинивается между заведёнными парнями и начинает кричать на них обоих.
— Только тронь его, и всё кончено, Драко! Тронь — и всё к чёрту закончится! — Паркинсон в отчаянии, она карабкается на стол, в то время как Малфой пытается протиснуться мимо аврора, который гораздо крупнее него.
— Ты хочешь напасть на меня. Давай же! Давай, мерзкий кусок дерьма! Мразь. Ты грёбаный… грёбаный… мудак. Ёбарь своей матери. Ёбарь грёбаной Нарциссы! — Джастин вопит и бросается на аврора в попытках достать Малфоя.
Это результат всех тех лет противостояния, предубеждений и малфоевской презрительной мины. Последствия войны с этими самыми предрассудками. Срыв человека, который видит лица под капюшонами, фигуры в масках, возвышающиеся над телами друзей, и помнит Драко Малфоя.
Малфой, который до этого надрывался так, что его лицо и шея покраснели, замолкает. Тот, кто толкался и извивался, пытаясь обойти своего сопровождающего, замирает. Его плечи и грудь быстро поднимаются и опадают, он тяжело дышит, но постепенно успокаивается. В то время как Джастин ярится всё сильнее.
Финч-Флетчли кричит что-то про ванную комнату и парту, пергамент и численный отряд (или, может, пристальный взгляд). Его накрывает истерика, и это отвратительно, мощно и грубо — а Малфой просто смотрит. Он только и может что стоять, смотреть и слушать, как в другом человеческом существе бушует сумасшествие. Все краски схлынули с его лица, он неподвижен до боли, но ни на секунду не отводит взгляд от мокрых глаз Джастина. Паркинсон стоит на столе и тоже пялится, а Гермиона не может найти в себе сил отвернуться.
— Джастин, — произносит она; это немного приводит в чувство её саму, и она снова зовёт друга.
Тот не слышит, что неудивительно, и Гермиона идёт к нему. Джастин дважды сбрасывает её руки, орёт в лицо, отпихивает и лишь тогда осознаёт, что же он творит. Наклонив голову, падает на колени, а всё его тело сотрясается от рыданий. Он что-то бормочет, отчаянно всхлипывая, будто молится.
Гермиона опускается с ним рядом и обнимает, её глаза жжёт — она ощущает его переживание как что-то болезненное и мучительное.
— Уведите их отсюда! — кричит она. — Уведите отсюда к чёртовой матери. Немедленно!
У них нет никакого права видеть это. Они стали причиной этого срыва, но не имеют права видеть Джастина таким. Ты не показываешь врагу причинённую им боль, вызванную им слабость.
— Сейчас же! — повторяет Гермиона, и наконец-то все начинают шевелиться и выходят из комнаты.
— Я только… Я только… — плачет Джастин, покачивается и трясёт головой.
— Я знаю, Джастин. Знаю, — шепчет Гермиона и гладит его по волосам, пытаясь передать хоть частичку спокойствия, которого сама не чувствует.
День: 156; Время: 1
Вокруг стола в Малфой-мэноре сидят двенадцать человек. И сначала Гермиона думает, что такое малое количество участников связано с тем, что люди бродят по особняку, изучая упадочное состояние этого аристократического гнезда (во время своего первого появления здесь она вела себя именно так, пытаясь вместе с тем скрыть свой страх и трепет). Однако обсуждение операции длится вот уже семнадцать минут, а через тяжёлые двери больше никто не проходит.
Озвученная задача требует как минимум вдвое больше бойцов. Это опасная операция даже при наличии резерва. И, честно говоря, Гермиона не представляет, как они смогут справиться таким составом.
Она поднимает руку — гораздо более робко, чем во время школьной учёбы, но тем не менее всё так же настойчиво.
— Грейнджер?
— Сэр, это все? — она обводит комнату рукой.
Вслед за её ладонью командир окидывает взглядом собравшихся и переводит глаза на Гермиону.
— Все.
— Сэр, я… просто это немного…
— У нас дефицит, Грейнджер. Нехватка людей везде. Это задание могут выполнить двенадцать человек. Вы это сделаете — понятно?
Нет.
— Да, сэр.
День: 169; Время: 10
До неё доходят слухи, что Малфой теперь участвует в сражениях, и этого она никак не может понять. И хотя Гермиона в курсе, что временами им недостает людей, она не желает давать ему шанс на искупление. Заплаченная ими цена даже только за то, чтобы он был здесь, слишком велика.
Несколько недель спустя ей говорят, что Паркинсон тоже привлечена к операциям. Гермиона не знает, как реагировать на эту новость. К тому же её жизнь так насыщена, что она частенько забывает об этом, пока не замечает бывших однокурсников то тут, то там и не осознает, почему они больше не сидят безвылазно в том доме с пустыми стенами.
Она никак не может взять в толк, почему вообще обращает на них внимание. Сначала ей кажется, что этот интерес такой же, как у всех: её глаза, уши, разум сконцентрированы на них из-за паранойи. Затем понимает, что тут замешано нечто иное: любопытство — черта её характера, которую никогда не удавалось усмирить. Гермиона наблюдает за этими двумя, потому что они другие. Обращает внимание потому, что инаковость их жизней даёт ей передышку от своей собственной. Она просто слишком много о них знает и не совсем уверена, что это нормально.
День: 180; Время: 11
Под их ногами хрустят ветки, но они достаточно удалились от любого известного им источника угрозы, чтобы слишком беспокоиться по этому поводу. Измождение, помноженное на голод, может привести к появлению странной и опасной беспечности. Они всецело и полностью сосредоточены на единственной задаче — добраться до лагеря, который разбили Кингсли и Тонкс.
— Он должен быть сразу за этим холмом.
— Они бы не разбили лагерь у подножья, Рон, — выдыхает Гермиона, поправляя лямку на плече, чтобы распределить вес.
— Почему нет? Удобное препятствие.
— Отвратительное препятствие. Так появляется отличная точка обзора, чтобы шпионить за нами.
Рон стонет.
— Ладно, неважно, Гермиона. Он уже близко.
— Надеюсь, — бормочет она, потому что устала, вся измазалась в грязи, а сгущающаяся темнота так легко пугает.
Их теперь только двое. Гарри держат подальше от операций, пока не будут найдены все крестражи. Неприятное ранение в руку достаточно напугало Министерство, чтобы больше не подпускать его ни к какой опасности. Гарри это не устраивало, но он смирился, когда его включили в группу по розыску крестражей.
Гермиона знает, что Гарри совершенно не в восторге от того, что он находится вдали от друзей, пока те шатаются по лесам. А ещё понимает, что Рону хочется быть не здесь, а с Гарри. Временами ей кажется, что единственная причина, по которой Рон всё ещё рядом, это страх оставить её одну. Частично такие мысли обусловлены психозом, но некая правда в них всё же есть, и Гермиона не уверена, что беспокоит её больше: осознание этого или возможное одиночество.
Они поднимаются на холм, у подножия которого ничего нет. Спуск слишком крут, и, прежде чем шагнуть вниз, Рон хватает её за руку. Гермиона хочет вырваться, но он такой тёплый и он — друг, и она не возражает так сильно, как следовало бы.
День: 193; Время: 7
За время своих скитаний по разным убежищам она встречала его неоднократно. Но сейчас он впервые не погружён в какие-то свои мрачные мысли. Правда, Гермиона в первый раз видит Малфоя спящим. Его голова покоится на плече у Паркинсон, а из-под рубашки выглядывают повязки.