День: 274; Время: 22
В заднем кармане Гермиона хранит сложенное письмо от Гарри. Она носит его с собой везде. После душа перекладывает из грязной одежды в чистую. Иногда она даже чувствует исходящее от бумаги тепло. И постоянно проверяет её сохранность.
Невилл терпеливо ждёт, пока Гермиона засовывает руку в карман, чтобы коснуться острых уголков. Просто на всякий случай. В соседней комнате орут друг на друга Пэнси и Анджелина: всё началось с пакета чипсов, но постепенно переросло в ссору, как-то касающуюся бывшего парня Джонсон. Невилл смущён присутствием Паркинсон и Малфоя и сообщает Гермионе, что это всего лишь второй раз, когда он оказывается вместе с ними в убежище. Гермиона же сбилась со счёта, сколько ночей она проспала с этими двумя под одной крышей, хотя понятия не имеет, почему так получается.
Как бы то ни было, обычно они избегали друг друга. Если не считать пары стычек с Малфоем по поводу завтрака и теории Дарвина и обмена несколькими вежливыми словами с Пэнси, слизеринцы держались обособленно. Пэнси и Малфой, та ещё парочка. Обычно Гермиона бродила по дому, демонстрируя, что не станет в их присутствии прятаться, а они не выходили из своих комнат (или комнаты). Повернуть за угол и столкнуться с ними — всегда оказывалось неожиданностью.
Конечно, если только Гермиона не встречала друзей. Бывшие товарищи по факультету вели себя хуже всего. Особенно Симус и Дин. Для ребят, страдающих от сдерживаемой агрессии, Малфой служил красной тряпкой. А тот не особо из-за этого переживал, что вылилось в ряд дуэлей и банальных драк, которые Гермиона с Пэнси уже привыкли разнимать.
Из гостиной слышится треск, и Невилл резко вскидывает голову, встречаясь с подругой глазами. За считанные секунды они вскакивают на ноги и несутся в соседнюю комнату.
— Ну давай! Давай, сука! Ударь меня! И оглянуться не успеешь, как я упеку тебя в Азкабан. Они ждут. Одна мелочь, и с тобой покончено. Пожирательская подстилка! Ты…
— Я убью тебя…
— Что? Что? Это угроза? Похоже, моя жизнь в опасности! Надо связаться с Грюмом, пусть знает, что ты ненормальна и представляешь…
— О, да ты не можешь сразиться со мной? Я думала, ты гриффиндорка, сука! Трусиха! Боишься! А? — Пэнси орёт и рвётся вперёд, пытаясь отодрать чужую ладонь от талии.
Но это бесполезно, потому что Малфой её не отпускает. Наоборот, он пятится назад, оттаскивая сопротивляющуюся подругу. Идёт медленно, позволяя соперницам продолжать перебранку, и с ухмылкой смотрит на Анджелину. Смотрит, как на лягушку, загнанную в угол трёхлетним малышом, и в его взгляде не заметно жалости.
— Трусиха! Ты… — начинает Пэнси, и Анджелина с криком бросается на обидчицу, но какой-то парень ловит её за руку.
Малфой приседает и приподнимает Пэнси. Та вырывается, кричит и отбивается локтями, но он обхватывает Паркинсон второй рукой и быстро утаскивает в спальню.
— Итак, — Гермиона поворачивается к Невиллу, едва дверь в комнату захлопывается и раздаются яростные вопли Пэнси, — моя очередь, верно?
День: 291, Время: 17
Симус касается бедра Гермионы так, что её желудок совершает кульбит — и это то чувство, которое мужчина никогда не должен вызывать у женщины. Она думает о Роне — о последнем, кто пытался так делать, — и о Джинни, которая до сих пор болезненно выглядит при малейшем упоминании ирландца.
Воздух снаружи светел и свеж, и она сидит в одиночестве до тех пор, пока не заходит солнце, размышляя о друзьях, сексе и о том, как часто теперь сталкиваются первое и второе.
День: 304; Время: 18
Гермиона знает: ей надо было отослать свои поздравления с днём рождения ещё три месяца назад, если она хотела, чтобы Рон получил их вовремя, но у неё есть уважительные причины, почему в этот раз она спланировала всё не столь успешно, как обычно.
День: 306; Время: 7
Когда Гермиона входит в дом, последнее, чего она ждет от Малфоя, — это злость. Направленная на неё, конечно же, — ведь она даже ходит неправильно или что-то в этом роде, но не на Паркинсон.
Уставшая и измученная битвой Пэнси успевает только протестующе и удивленно пискнуть, как Малфой хватает её за руку и зашвыривает в спальню. Гермиона изумлённо замирает, но Драко на неё не смотрит, устремляется в комнату и с грохотом захлопывает за собой дверь.
Она не знает, стоит ли ей ворваться и защитить ту, кто не только помог ей той ночью, но ещё и несколько раз выручил за последние дни, или же просто сесть и подождать. Гермиона выбирает последнее, потому что отношения Малфой-Паркинсон её не касаются.
Тем не менее она волнуется, поэтому на всякий случай остаётся в коридоре. Малфой лишь единожды повышает голос — приглушённый, глубокий, а кричит именно Пэнси. Но Гермиона знает Малфоя, и сейчас в её голове звучат жестокие слова, произнесённые мягко и бархатно. Когда он взбешён до предела, то говорит тихо. Это звучит угрожающе — хочешь-не хочешь, а внимание обращаешь, и, скорей всего, Малфой это понимает.
Он распахивает дверь так, что ручка врезается в стену и пробивает штукатурку. Закрывать створку Малфой не считает нужным, напряженное тело трясётся от гнева, пока он шагает по коридору и скрывается из вида. Секундой позже дверь захлопывается, и в тишине Гермиона может различить всхлипы Пэнси.
Ей нужна пара мгновений, чтобы собраться, прежде чем она заглядывает в комнату. Никаких повреждений у Пэнси не видно, она сидит на кровати, сцепив на коленях ладони.
— Ты в порядке?
— Отвали.
Будь это Джинни или даже Лаванда, она всё равно бы зашла. Но это Паркинсон, поэтому, после недолгих колебаний, Гермиона направляется в ванную комнату, чтобы принять горячий душ.
День: 324; Время: 1
Гермиона лежит и пялится в потолок, больше подслушивая, чем размышляя. Стены тут тонкие, и она отчётливо слышит, как дальше по коридору орут друг на друга Дин и Малфой. Гермионе было интересно, как быстро Малфой взорвётся, и вот теперь тот в бешенстве.
Он кричит про ту ночь на башне и про выбор, а Гермиона думает, как три недели назад Лаванда говорила ей о том же самом и в таком же ключе. Тогда Гермиона решила, что Браун хочет объяснить своё желание переспать с Малфоем, но возможно, она просто не так поняла.
Вы станете винить ребенка за то, что он поступает так, как того требует отец, когда этот самый ребенок уже достаточно взрослый, чтобы принимать собственные решения? Если человеку всю жизнь демонстрировали лишь одну правду, вы станете обвинять его в предубеждении и необъективности, пусть никто никогда и не объяснял ему другой стороны вопроса? Продолжите ли вы обвинять мальчика, который, несмотря на то, с чем столкнулся, не пошел до конца? И, по-видимому, сейчас делает всё возможное, чтобы как можно скорее исправить свою ошибку?
Наверное, да. Ведь в результате его поступков другой человек всё равно умер, верно? И, возможно, поэтому Дин впечатал свой кулак в аристократическую челюсть Малфоя. А Гермиона осталась в кровати и ничего не предприняла по этому поводу.
День: 360; Время: 11
Она в буквальном смысле слова спотыкается о Малфоя — яркий свет слепит глаза, а ноги плохо держат от усталости. Драко сильно обгорел на солнце, а терпкий запах крови и пота свидетельствует о том, что лежит он тут очень давно. Кровь струится из уголка его рта, пачкая светлые волосы. Его зубы окрашены в розовый, и когда Малфой смотрит на неё, Гермиона не уверена, что он её видит.
В нескольких дюймах от него лежит мёртвый человек, чью голову покрывает мятый черный капюшон. Тело Малфоя колотит от перенесенного Круциатуса, и, похоже, заклинание его парализовало.
— Малфой? Малфой, ты меня слышишь? Следи за моим пальцем.
Его брови опускаются, слова булькают в горле, когда он пытается говорить, но лишь сильнее харкает кровью.
Она переворачивает его на бок, кровь, такая же красная, как и у неё, стекает на землю, собираясь в углублении. Ладони Гермионы тёплые, но ей всё равно кажется, что рубашка Малфоя невероятно горяча. Она поднимает руку и пытается отереть пот со своего лица, чувствуя трение обожжённой кожи о ткань.