Когда Сэм отошел немного от двери, возбуждение игры вдруг оставило его. Ему стало страшно. Вокруг, на улице не было никого. Стояла обычная для конца дня пауза: все уже пришли с работы, но еще не собрались куда-либо выходить. В голове Сэма крутилась бессмысленная фраза «рисковать жизнью стоит, когда жизнь стоит риска». Чем больше он повторял ее, тем страшнее ему становилось. Он не побежал только потому, что ему казалось, что он идет по стеклу, и резкое движение обрушит его куда-то вниз. Он делал шаг и ждал звона, взрыва, выстрела, чего угодно. Когда он подошел к магазину, и на него упал красноватый неоновый свет витрины, он не выдержал и обернулся. За ним кто-то шел. Тусклые уличные фонари не давали возможности разглядеть этого человека. Сэм обмер. Во всех виденных им идиотских детективах преследуемая жертва почему-то избегает людных мест и выводит преследователя в какие-нибудь подвалы, на чердаки, стройки, словно хочет помочь убить себя без хлопот, помех и свидетелей. Сейчас Сэм понимал, что лучше всего ему укрыться в магазине: там люди и есть шанс, что стрелять не будут. Но он не мог заставить себя повернуться спиной к идущему человеку. Тогда Сэм попятился. Он добрался до входа в магазин и тут сообразил, что идуший за ним человек - Джо. Что-то пошло не так. Джо не должен был идти за ним. Это не по плану. Однако Джо, приближаясь, сделал рукой движение, которое Сэм расценил как приказ войти в магазин. Сэм юркнул вовнутрь, но тут же выскочил, не уверенный, что правильно понял приказ. Они столкнулись в дверях. Что-то явно шло не так. Джо резкими поворотами головы огляделся и подмигнул застывшему Сему.
- Все нормально, парень! Просто немного поменялись планы. Но ничего страшного. Сейчас все кончится, и ты пойдешь домой.
Джо толкнул Сэма к прилавку, а сам остался стоять в дверях, как бы намеренно давая возможность разглядеть себя с темной улицы. Похоже, он был совершенно уверен, что опасность миновала. Трясшее Сэма возбуждение начало стихать. Он оглядел магазин. В знакомой вот уже сколько лет лавочке, где он часто покупал нужные мелочи и обыденный утренний стаканчик кофе, никого из покупателей не было. Странно, обычно по вечерам, здесь, вокруг Али - владельца и единственного продавца - собирается небольшой клуб пенсионеров. Курят, без конца пьют кофе и, так же без конца, спорят по пустякам. Клуб одиноких людей. Сегодня пространство перед прилавком было пусто. Более того – за прилавком вместо Али стоял совершенно незнакомый Сэму человек. Человек этот, сухощавый и невысокий, совсем не обращал внимания на смотрящего на него Сэма, но зато не сводил застывшего, гипнотизирующего взгляда с загораживаюшего вход Джо. Ничего еще толком не понимая, а только предчувствуя что-то очень нехорошее, Сэм хотел было поднять руку, крикнуть, как-то предупредить Джо, стоявшего спиной к нему и к странному продавцу. Но все вокруг опять подернулось дымкой нереальности, и Сэм мог только наблюдать за происходящим, не в силах вмешаться и повлиять на него.
Он уже почти знал, что сейчас случится. Но, тем не менее, когда Джо начал поворачиваться в дверях, а маленький продавец пружинисто перескочил через стойку прилавка, ужас и неотвратимость того, что он видел сейчас перед собой, свинцом (тем, еще не выстреленным) придавили Сэма. Он начал медленно опускаться на колени.
Возможно, именно это движение и спасло ему жизнь, потому что маленький продавец два раза выстрелил в Джо, метнулся к выходу, а на пороге, обернувшись, послал пулю и ему, Сэму. Но голова Сэма и его колени двигались в этот момент вниз и пуля пролетела где-то высоко. Продавец исчез.
Сэм и не заметил, как Джо упал. Он только увидел, что тот лежит в какой-то очень обыкновенной позе прямо на нечистом полу. И если бы не кровь, казавшаяся коричневой на черной ткани пиджака, Сэм легко поверил бы, что Джо пришла в голову такая дикая идея – полежать посреди магазина.
Джо пошевелился, и это вывело Сэма из оцепенения. Он, как был, на четвереньках, ударяя колени о жесткий пол, подскочил к лежащему. Тот чуть приподнял голову, посмотрел в сторону двери, а потом то ли оскалился, то ли улыбнулся, широко раскрыв рот. Почти так же, как тогда, когда кричал на Сэма.
- Ну чего, все что ли? А может еще и нет, а? Ну, чего смотришь? Чего смотришь, вали отсюда!
- Но вам... Вам нужна помощь!
- Нужна, только не твоя, идиот. Говорю тебе – сматывай!
Сэм, опять подчиняясь этому человеку, начал медленно подниматься с колен. Джо со стуком откинул голову на пол и, прищурившись, всматривался в неслепящий неоновый свет. Сэм испугался. Он никогда не видел умирающих людей. Но Джо не умер. Он неловко подвинулся, сунул руку в карман и протянул что-то Сэму.
- Это тебе, на память.
В руках у Сэма оказалась знакомая золотая зажигалка и листок бумаги – голубой клочок с желтыми разводами. Джо снова широко оскалился:
- А старуху я тогда от души отделал. Приятно вспомнить, даже сейчас. И еще: лотерейный билет. Тоже тебе. Я купил, но, может, тебе повезет. Говорю – таким как ты только в этом и везет. Проверь обязательно, слышишь? Там пятьдесят миллионов выигрыша. Ну вот. А теперь быстро отсюда! Быстро!
Двигаясь как автомат, Сэм забрал подарки и вышел из магазинчика в темноту улицы. Там было совсем тихо, и огни в окнах горели по-прежнему спокойно и уютно, как будто ничего не случилось.
Дальнейшее Сэм припоминал довольно смутно. И сирену, и полицейских, подхвативших его сзади почти у подъезда, и кабинет следователя. Из полицейского участка он выбрался только под утро, что-то там подписав. Остался ли жив Джо, он как-то забыл спросить у полицейских, а потом так и не узнал. Слишком необычным оказался для Сэма этот пятничный вечер. Но только на этом неожиданности не закончились. Через несколько дней, придя в себя окончательно и даже ощутив некоторую гордость за свою отчаянность, Сэм обнаружил в кармане зажигалку и билетик лотереи. Зажигалку, поскольку не курил, положил обратно в карман пиджака, который спрятал подальше. Жарким летом черный пиджак не нужен. На билет долго смотрел, потом решил, что проверить его будет выполнением какого-то долга по отношению к сгинувшему бандиту. Что аккуратно и сделал в тот же день. Дальше все опять понеслось вскачь, кувыркая и подбрасывая обмягшего Сэма. Так необычно доставшийся ему билет - жалкая помятая бумажка - выиграл пятьдесят миллионов.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Кажется, я спал. Во всяком случае, совершенно онемевшая нога свидетельствовала о том, что забылся я, как минимум, часа на три, если не больше. Я все так же сидел в кресле, вернее, полулежал, подогнув ногу, за что она, похоже, и отказалась от меня. С трудом встав, я поволок свою ногу в ванную; ни зубной щетки, ни полотенца – ничего себе, богатенький домик! Видимо, автоматизм этой утренней процедуры потянул за собой следующий этап – мне захотелось есть. Я вернулся обратно в комнату. Дверь, через которую меня привели, помнится, закрыли на ключ. Очередная идиотская ситуация. Хорошо, если за мной вскорости придут. А если нет? Ломиться в дверь? Да хрена ли в конце-то концов, жрать хочется! Я уж было совсем собрался ударить обеими кулаками в дверь и громко позвать, но в эту самую секунду сообразил, что не помню, как зовут приведшую меня сюда даму. Я как-то не сконцентрировался на ее имени, было много отвлекающего в тот момент, когда он представил… Тут я сообразил, что и его имени не задержал в памяти. Нет, конечно, это не гипноз, просто имена не казались главным в тот момент, вот я и не… Ну что, попробовать помедитировать? Обычно напряжением то ли воли, то ли памяти я могу восстановить забытый номер телефона. Но имя… Я напрягся и представил себе ее. И почему-то в тот самый последний момент перед ее уходом. Вот некстати, черт! Вместо ее имени всхрапнул и зазвонил внутренний мой будильник, доходчиво и непререкаемо указывая: утро наступило. Но его же, будильника, колючие стрелки безжалостно полоснули и по желудку. Есть, пить, курить. Причем есть не обивку этого кресла и пить - не воду в туалете. Я оглядел комнату и безнадежно пошел к двери. Вдруг само собой всплыло имя - Джулия… Кажется, Джулия. Я представил себе, как славно это будет выглядеть по ту сторону двери – рвущийся на волю индивид с плохой памятью, выкрикивающий какое-то постороннее имя. Эта история пытается безжалостно дохлебать остатки моей уверенности в себе, заполняя высвободившееся место подлой рефлексией. Ну уж нет, голодать не буду! Мне обещали кормежку, в конце-то концов! Решительно схватившись за ручку, я резко дернул ее вперед-назад. Хорошо еще, что дверь открылась на меня тяжелее и медленнее, чем сработало мое желание выжить и не покалечится. Я успел убрать и нос, и ногу. Оп –ля! За дверью, шагах в трех от меня, стояла моя Возможно-Джулия. Улыбалась ли она, я не заметил, ибо сила моего права на кормежку, совсем не израсходованная на дверь, вынесла меня к ней.