- Отчего же не в подвал? Тебя там давненько не видели. Хочешь, сейчас прямо и поедем. И приятеля твоего с собой возьмем. Ему должно там понравиться. Шутник давно уж хотел кого-нибудь свеженького.
В отличие от меня, Джулия очень дружески отнеслась к жирному лифтеру. В ответ на его наглость она попросила передать Шутнику ее сожаления и пообещала зайти скоро, может быть даже сегодня. А приятеля она сейчас ведет знакомиться и поэтому отпустить тоже не может. Глухая она или нет, но мне показалось, что тона, которым он говорил, она не уловила. Или специально не заметила, чтобы толстяк не завез нас в свой подвал? Почему-то не хочу я встречаться с этим Шутником.
Лифт замедлил ход, но двери не раскрылись, а детина стал нажимать какие-то еще кнопки. Над кабиной что-то щелкнуло, нас качнуло, и мы с нарастающей скоростью поехали куда-то вбок. Я даже не удивился. Хотя толстяк уставился на меня, ожидая реакции. Он мне все больше и больше не нравился. Тут лифт остановился, Джулия взяла меня за руку, и мы вышли.
Я ожидал увидеть то, что в моем представлении было связано со словами «Центр» и «Система», то есть оживленность, многолюдие, некий напряженный ритм. Но мы попали в огромное и совершенно пустое помещение, что-то вроде зимнего сада. Прямо от лифта во все стороны расходились стены живой изгороди: аккуратно подстриженного кустарника, поднимавшегося выше человеческого роста. Это было похоже на искусственный лабиринт. Площадка перед лифтом была на несколько ступенек приподнята, и ее мраморный пол неприятно холодил мне ноги. Здесь стояли предвечерний полумрак и тишина. И еще воздух: влажный, но совсем не спертый, как в теплицах, а легкий и, к моему удивлению, чуть-чуть припахивающий сигарным дымом.
- Сначала, - сказала Джулия, осторожно спускаясь по ступенькам, - мы решили, что тебе будет интереснее, если мы обойдемся без объяснений. Но, как оказалось, лучше объяснить кое-что.
Она обернулась ко мне и призывающе махнула рукой. Я тоже спустился со ступенек. Теперь под ногами был уже не мрамор, а искусственная трава. Не очень приятное ощущение: жестко и кажется, что вот-вот наступишь на какую-нибудь дрянь. Джулии, похоже, тоже было неуютно. Она переступила с ноги на ногу.
- В общем, для нас главное, чтобы тебе было интересно. Это очень важно.
Она снова мило и обещающе улыбнулась, вошла в лабиринт и как-то сразу исчезла, видимо, резко свернула за угол. Я дернулся за ней. Лабиринт этот строили специалисты: повернув голову влево, туда, где полагалось быть Джулии, я увидел лишь две расходящиеся в стороны аллеи, упирающиеся в тупики. Я еще ничего не успел подумать по этому поводу, как услышал ее голос где-то справа от меня.
- Я никуда не делась. Я здесь.Только ты не иди за мной, ладно? И никто не подшучивает над тобой, ты не думай, просто весь этот сад придуман специально для того, чтобы по нему ходили в одиночку. Вдвоем в нем… ну, нехорошо, что ли. А ты иди вперед, ладно?
Она умолкла, но через несколько секунд решила добавить:
- Ты здесь не заблудишься, все так устроено, что заблудиться невозможно. Ну если совсем не получится по дорожкам, просто раздвинь кусты, они не очень плотные.
По ее голосу я понял, что окончательно уроню себя в ее глазах, если воспользуюсь этим советом. Ну ладно, пойдем вперед. Непонятно зачем. Неизвестно куда. Но, если это и есть Центр, то, значит, мне предложено что-то вроде теста. И впереди меня ждут обьяснения.
Я бодренько, подозревая, что за мной наблюдают, двинулся по правой аллее. Тупик, как я и ожидал, оказался обманом зрения. Неверные полутени сбивали с толку. Отлично, я снова взял вправо. Ощущение времени, покинувшее меня, пожалуй, еще на крыше, вернулось где-то после пятого такого поворота. Мне совсем не было страшно, просто неловко, что я не могу справиться с незатейливым лабиринтом. Он никак не кончался. К тому же проклятая искусственная трава окончательно исколола мне ноги. Я поднял голову. Сориентироваться по потолку не было никакой возможности – далекие лампы висели не рядами, а составляли идеальный круг. Стоп, а может предлагается идти напролом, через кусты? Очень символично. Конечно, Джулия упомянула об этом способе передвижения как об аварийном, но кто знает… Если она глухая, то ее интонации ничего не значат. Да и не вижу я никакого другого выхода.
Если за мной наблюдали, то могли заметить, как я воровато оглянулся и сунул руку в куст. Рука вошла по плечо, однако в густых электрических сумерках разглядеть, что же там, за стенкой, было совершенно невозможно. Рукав халата задрался, ветки сильно царапали мне руку, и я представил себе, каким я выйду из этого испытания, если мне придется пролезать хотя бы через парочку таких стен. Вряд ли захочется чего-либо романтического неделю-другую, пока не заживут царапины.
Я вытащил руку и побрел вдоль изгороди, но уже безо всякого энтузиазма. Конечно, это не рыцарский турнир, меня не сшибли с коня, но… Джулия, со всеми ее клетками и старухами, крышами и подвалами… Конечно, я заблудился раньше, значительно раньше, чем попал в этот лабиринт. И, конечно, не одна лишь смутная сексуальная фантазия затащила меня сюда. Что-то все время не дает мне покинуть этот дом. Хотя меня никто не держит. Физически не держит. Я мог с самого начала, прямо с крыши, уйти домой, и отказаться уговаривать раввина тоже мог… А как же Джулия с ее ножками? И спектакль - страшный, но интересный?
Я снова почувствовал, что устал. Объяснить-то я себе все объясню, а вот как выбираться отсюда - все равно непонятно. Я присел на противную траву посреди аллеи. А не улечься ли прямо здесь, повторив фокус с крышей? Пусть она сама меня поищет.
Я откинулся на спину и тут почувствовал : что-то изменилось. Что-то почти неуловимое, как движение статуи. Я рывком сел. Да нет, ничего. Снова лег. И сразу все понял. По легкой вибрации пола под синтетической травой. Они меняют расположение стен. Очевидно где-то наверху, в темноте, сидит оператор и, похихикивая, водит меня по этим аллеям, смыкая и размыкая стены. Я думаю, такое не трудно устроить, было бы желание. Только вот в чем смысл? И, главное, опять, как на крыше, шансов выбраться без посторонней помощи у меня нет. Подлость положения заключалась в том, что на сей раз мне совсем не было страшно и отбиваться с яростью обреченного - просто глупо. Обречен я лишь на смех Джулии.
Что делает благородный рыцарь, оказавшись в проигрышной ситуации? С боевым кличем и каким-нибудь латинским девизом прет напролом. Я вскочил на ноги со свирепым желанием наплевать на царапины и прорваться. Но картина передо мной изменилась. Неведомый мне оператор передвинул левую стену, и совсем рядом открылся проем, в котором я увидел не очередную бесконечную аллею, а что-то вроде небольшой площади, в центре которой была яма. Ее я со своего места не разглядел, но догадался по неяркому световому мареву. Как будто там, на дне, стояла настольная лампа. Ну и что у нас тут? Я подошел поближе. Действительно, в центре было большое круглое углубление, облицованное все тем же мрамором. А на дне стоял письменный стол с лампой и два кресла. В одном, придвинув его к столу, сидел лысоватый полный человек и сосредоточенно что-то читал.
Я быстро прикинул, что, если учесть наличие оператора, встреча эта не случайна, и сейчас будет подведение итогов этого нелепого теста. И подошел к краю ямы. Вниз вела узкая железная лестница, почти как пожарная.
Человек поднял голову и приглашающе улыбнулся. Надо было лезть вниз. Уже подойдя к столу, я увидел, что перед человеком никакой книги не было. Значит, я застал его за внимательном разглядыванием стола? По-моему, задумавшиеся люди по-другому смотрят в одну точку. Впрочем, этот человек, сидящий в яме посреди полутемного лабиринта, имел такой безоружный, домашний вид, что вызывал только симпатию.
- Скажите, вам здесь интересно? – спросил он и чуть откинулся в кресле, чтобы свет лампы не бил в глаза. Я пожал плечами. Где “здесь”? В лабиринте, в доме, вообще на этом свете?
- Еще один вопрос. Вы пользуетесь наркотиками?
Тут пришлось говорить, что вообще-то в юности пробовал немного, но кто не пробовал.