- В общем, как президент.
- Простите?
- Ну, у нас каждый новоизбранный президент на вопрос прессы о наркотиках так вот и отвечает.
Я вопросительно посмотрел на него. Что же дальше? Если меня ждали, то вопросы эти - только вступление. Сейчас мне должны что-то сказать, объяснить, предложить. Иначе зачем бы Джулия привела меня сюда.
Человек в кресле огорченно приподнял брови.
- Вам, видимо, сказали, что ведут в Центр, оставили в лабиринте, а вы подумали, что Центр этот здесь и я, соответственно, тут главный. К сожалению, это не совсем так. И сегодня я сюда совершенно случайно заглянул. Здесь тихо и хорошо думается. Кроме того, сюда, в яму стекаются славные и странные запахи. Они бывают легкие и тяжелые, запахи. Тяжелые редко кто улавливает, для этого надо лежать почти уткнувшись в землю, да и то почувствуете, в основном, запах пыли и земли. А здесь тяжелые запахи можно обонять вполне комфортно.
Я не чувствовал вообще никаких особых запахов, вместо этого стало подниматься нехорошее подозрение в психическом нездоровье милого человека. А может быть это мои нервы, потому что когда я обвел взглядом круглые края ямы, то почти физически почувствовал, как что-то тяжелое и вязкое наплывает на эти края и медленно сползает вниз, к нам. Мы часто объясняем свою нервную впечатлительность чужими психозами. Что, в конце концов, я знаю о запахах?
- Так вот, если вы принимаете меня за главного здесь, то увы… Я не знаю, кто здесь главный. И есть ли он вообще. А Центром это место называется потому, что здесь и есть геометрический или, если хотите, географический центр здания. Вас ведь привела Джулия? Так получилось, что отсюда, из Центра, удобней начинать знакомство со всем этим. Понимаете, и над нами, и под нами существуют самые разные люди и… как бы это сказать… реальности. И чем дальше от этого, центрального этажа, вверх или вниз, тем больше они отличаются друг от друга. Я потому спросил вас про наркотики, что человеку знакомому с ними легче определиться в реальностях нашего Дома.
Я проследил взглядом за его пальцем - вверх и вниз - и подумал, что, побывав наверху, после его обьяснения еще менее хочу попасть вниз.
- О, нет, нет, никаких аналогий у вас возникать не должно. Поверьте мне, никаких ангелов наверху и сатанистов в подвале. Ничего подобного. Тут дело совсем не в этом. Было бы слишком просто, если бы добро и зло разделялись этажами. Нет, так получилось совершенно случайно.
Он остановился, глубоко вздохнул и покрутил головой. Я воспользовался этой паузой и впервые за все время моего пребывание в этом доме спросил, что же здесь, собственно, происходит. Кажется, на этот раз передо мной был человек, которому я смог задать этот вопрос.
Человек посмотрел на меня недоуменно и недоверчиво. Только сейчас он внимательно оглядел меня с головы до ног. На моих штанах он остановился взглядом подольше, потом рассмеялся.
- Ну конечно, вы же попали сюда совершенно случайно. Я что-то слышал об этом. Судя по костюму, вы даже познакомились с Бертой. Вообще-то вы почти в точности прошли путь, который предполагался в самом начале для незванных гостей. Но вы не смущайтесь, теперь у нас даже рады случайно попавшим в Дом людям. Хотя вы первый, кого привели знакомиться сюда, в Центр. Это о чем-то говорит. Джулия наверняка знает, что делает. Она в людях разбирается.
Он уловил мое нетерпеливое движение, понимающе кивнул головой, встал и пошел вдоль круглой стены, как цирковая лошадь по манежу.
- Я ведь не случайно спросил, интересно ли вам здесь, в этом Доме, потому что если нет, то вы и понимать ничего не захотите. Ну вот представьте себе психиатрическую лечебницу. Что это такое? Для врачей это больница, клиника. Для нормальных людей – просто сумасшедший дом, жуть какая-то. А для больных? Да все что угодно. У каждого больного свой мир, свои представления о том, что вокруг. Так ведь? И вот что получается: стоят рядом три человека - врач, больной и посетитель - и беседуют. А спросите, что они вокруг себя видят? И вообще – кто больной, кто здоровый, чья реальность объективней? Да никто этого не знает, я думаю.
Он продолжал ходить по кругу и то появлялся перед моими глазами, освещенный настольной лампой, то исчезал в тени, а потом и вовсе за моей спиной. Я уж стал раскаиваться, что задал ему вопрос, потому что, кажется, и этот будет мне рассказывать про реальности, а объяснений я так и не дождусь. Но он словно угадал мои мысли.
- Вы поймите, я совсем не собираюсь сбивать вас с толку, просто как бы вам сказать... Вы никогда не задумывались, почему Библия написана как серия запутанных и противоречивых рассказов, что дает возможность для бесконечного количества толкований? Ведь можно же было дать человечеству прямые и четкие инструкции, как заповеди, например.
Я был совсем не намерен вести теологические споры, меня раздражало его мелькание, из-за которого я невольно и утомительно крутил головой. Поэтому я довольно неучтиво ответил, что Библия несет столь сложную информацию, что в виде инструкции ее не осилил бы ни один человеческий язык. Только я не вижу никакой связи между Библией и происходящим в этом доме.
- Вы совершенно правы. Но все-таки не могу не заметить, что то, как написана Библия, возможно, намеренно предполагает разночтения. И можно даже поговорить о том, почему это так. И, может быть, мы с вами еще поговорим. Но сейчас вы, я вижу, хотите получить прямой ответ на свой вопрос. Так вот: не знаю я, что происходит в этом здании. То есть, с самого начала, лет десять назад, знал. Собственно, в то время мне пришло в голову построить большую ловушку. За мной тогда охотились. Впрочем, это длинная история, да сейчас это и неважно. Почти сразу Дом перестал быть простым лабиринтом. Актеры, которых я пригласил, неожиданно для меня перестали играть, а просто обжили Дом, не выходя из своих ролей. Потом все пошло само собой. Люди приходили сюда как в монастырь, из большого мира - в маленький, но построенный по их собственным представлениям, иногда очень странным представлениям, как мне кажется. Ну вот. Инструкции, данные мной вначале – никаких окон, никакого представления о времени, попавший сюда ни в коем случае не должен выходить за пределы здания - они были связанны с тем конкретным делом, которое и подтолкнуло меня на всю эту затею. А потом я узнал, что некоторые из этих инструкций почему-то приобрели силу закона, хотя нужда в них давно отпала. Хотя я понимаю их: выйдя наружу, вы теряете все, что получили здесь, а обратно, в свою здешнюю реальность, уже очень трудно вернуться. В общем, коротко говоря, в этом Доме живут люди, которые имеют возможность, материальную возможность, выстроить для себя такой мир, или, как мы говорим, такую реальность, какую им захочется - и жить в ней. Поймите, в каждом из нас сидит ребенок, только, в отличие от детей, мы знаем, что игра – это игра и, следовательно, в кого бы мы не перевоплотились, по окончании игры нас ждет реальный мир. А вот представьте, что игра не заканчивается, что у вас есть возможность играть бесконечно долго. Всегда. Здесь эта возможность есть, вот мы и играем.
Конечно, это очень упрощенная схема того, что происходит в Доме. Более того, иногда бывают случаи, совершенно не вписывающиеся в... в мое представление о том, что и как может и должно быть.
Он остановился в световом пятне, посмотрел на меня немного расстерянно и снова нырнул в полутьму. Речи его звучали занятно, и если все здесь именно так, то... Пора бы показаться Джулии. Уж не направилась ли она в подвал, спровадив меня в лабиринт? Хотя, если бы хотела, то могла и не возвращаться за мной туда, к Гарри. При воспоминании о нем меня передернуло. Так это он себе устроил садо-мазохистскую реальность, милый друг? Кое-что теперь проясняется. А раввин принял все за чистую монету, за что и был убит? Но о чем это я? Похоже, от кружения этого любителя тяжелых запахов у меня окончательно закружилась голова, и я запутался в их идиотских реальностях. Или это сами тяжелые запахи так на меня действуют? Я поднял голову вверх. Темные стены приблизились к краю ямы почти вплотную и, по-моему, медленно шли по кругу. Только вот по часовой стрелке или против - я никак не мог сообразить. И сам себе напомнил перекатавшегося на карусели шалуна.